В статье на основе анализа положений Конституции РФ, уголовно-процессуального законодательства, судебно-следственной практики и юридической литературы рассматриваются сущность, содержание и проблемы истины в уголовном судопроизводстве.

Кругликов А.П. Ещё раз об истине в уголовном судопроизводстве // Современное состояние и проблемы уголовного и уголовно-процессуального права, юридической психологии. Секции «Уголовно-процессуальное право» и «Юридическая психология»: материалы Междунар. науч.-практ.конф., Россия, г. Волгоград, 13-14 дек. 2012 г.; сост.: И.С. Дикарев, А.В. Боровков, Е.И. Елфимова. – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2012. С. 232-243.

Кругликов А.П.
Ещё раз об истине в уголовном судопроизводстве

         Понятие, содержание и характер истины в уголовном судопроизводстве - предмет острых дискуссий среди научных и практических работников. Дополнительный толчок спорам придал подготовленный Следственным комитетом Российской Федерации законопроект  «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу». Законопроект опубликован на сайте Следственного комитета РФ, пространное интервью о нем на страницах Российской газеты дал Председатель Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкин[1]. Разумеется, установленный объем статьи позволяет лишь кратко осветить некоторые из вопросов, относящихся к истине в уголовном судопроизводстве.

         К вопросу о понятии истины в уголовном судопроизводстве.

Прежде всегонеобходимо обратить внимание на тот факт, что значительное число научных и практических работников, хотя и исходит из выработанного философией одинакового определения объективной истины, как адекватного отражения действительности познающим субъектом, воспроизведение её такой, какова она есть вне и независимо от сознания[2], в то же время относящиеся к истине в уголовном судопроизводстве и выражающие одно и то же понятия, обозначает разными терминами.

Так, многие авторы в своих публикациях объективную истину, устанавливаемую в уголовном процессе, называют одновременно и «материальной истиной». Например, М.С. Строгович в своём двухтомном труде «Курс советского уголовного процесса» писал: «Материальная истина и объективная истина – это не разные понятия, а одно и то же понятие, термин «материальная истина» служит для обозначения объективной истины, а не чего-либо другого … Сам термин  «материальная истина» применяется в советской теории уголовного процесса для того, чтобы выразить, что эта истина – действительная, подлинная истина, что выводы следствия и суда истинны тогда, когда они соответствуют действительности. В этом смысле понятие материальной истины противопоставляется формальной истине, под которой понимается соответствие выводов следствия и суда различным формальным условиям (например, наличие определенного количества свидетелей, удостоверение того или иного факта определенным документом и т. п.)[3].

Аналогичного взгляда придерживается и  В.Т. Томин. В одной из своих последних работ он указал, что в ней: «под термином материальная истина понимается объективная истина, познаваемая по уголовному делу допустимыми уголовно-процессуальным законом средствами (выделено В.Т. Томиным)»[4].

Здесь нельзя не отметитьтого обстоятельства, что термин «материальная истина» употреблялся, наряду с зарубежными авторами, многими отечественными учеными-процессуалистами ещё в досоветский период истории России. Например, профессор Императорского Московского Университета С.В. Познышев писал: «уголовный суд должен стремиться в каждом судимом деле раскрыть объективную, материальную истину, т.е. выяснить, каковы в действительности все могущие иметь значение для уголовной ответственности объективные и субъективные моменты, подлежащих рассмотрению событий. Понятию материальной истины противополагается истина формальная, заключающаяся лишь в соответствии решения известным данным, значение которых наперед установлено (напр., документами). Приговор уголовного суда должен вполне соответствовать обстоятельствам дела, как они сложились в действительности, он должен быть, так сказать, материально, а не формально истинен»[5] (выделено мною – А.К.). Иными словами – приговор суда должен базироваться на обстоятельствах, имевших место в действительности, соответствовать этим обстоятельствам.И только тогда можно считать, что объективная истина судом установлена.

Уголовный процесс царской России, в период после принятия Устава уголовного судопроизводств 1864 года существенно изменился. Так, С.В. Бородиным было отмечено: «уголовный процесс в России приобрел новые качества, которые не уступали английскому или французскому уголовному процессу по возможностям, как тогда говорили, установления «материальной истины» по расследуемым и рассматриваемым уголовным делам»[6]. Система формальных доказательств была отменена, предусматривалась свободная оценка доказательств по совести и внутреннему убеждению[7].

Что касается советского и последующего периодов истории России, то в уголовно-процессуальном законодательстве не предусматривалось использование системы формальных доказательств. Наоборот: в действующем  УПК РФ в ч. 2 ст. 17 закреплено правило: «Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы»,а  частью 3 ст. 240 УПК РФ предписано: «Приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании».

Исходя из выше изложенного, возникают вопросы: «Насколько необходимо и целесообразно объективную истинуодновременно называть материальной истиной? Зачем одно и то же понятие обозначать разными терминами?»

Применительно к приведенной ситуации с терминами «объективная истина» и «материальная истина» можно привести суждение известных ученых-процессуалистов  Н.С. Алексеева, В.Г. Даева, Л.Д. Кокорева: «…вряд ли есть необходимость в употреблении разных терминов по отношению к одному и тому же понятию…»[8].

 По мнению теоретика права С.С. Алексеева, «недопустимо для обозначения одних и тех же понятий использовать разные термины»[9]. Термин в науке,считают и другие авторы, должен отличаться однозначностью[10].

Изложенное позволяет, на наш взгляд, сделать вывод о том, что в настоящее время отсутствует необходимость объективную истину, устанавливаемую в уголовном судопроизводстве, называть материальной.

Установление объективной истины по уголовному делу – принцип уголовного процесса или его цель?

Многое из изложенного выше применимо по аналогии при рассмотрении вопроса о том, чем же является установление истины по уголовному делу – принципом уголовного процесса или его целью?

 Данный вопрос не является новым: на организованном кафедрой уголовного процесса Московского юридического института ещё в 1952 году обсуждении вопроса о системе принципов уголовного процесса на объединенном заседании этой кафедры и кафедр уголовного процесса Института международных отношений и Всесоюзного заочного юридического института, несмотря на длительную дискуссию единого взгляда на систему принципов выработать не удалось. Как отметил Н.Н. Полянский, среди вызвавших при указанном обсуждении разногласия вопросов был и такой: не является ли включение в систему принципов уголовного процесса принципа объективной истины смешением понятий принципа и цели уголовного процесса[11] (выделено мною – А.К.).

На наш взгляд, как было отмечено выше, нельзя одно и то же понятие обозначать разными терминами. Причем отдельные авторы установление объективной истины по уголовному делу считают одновременно и принципом уголовного процесса и его целью. Так, Т.Н. Добровольская один из разделов своей работы о принципах уголовного процесса назвала: «Принцип объективной истины», но в этом же разделе она пишет: «Установление истины по уголовному делу это, несомненно, прежде всего цель советского уголовного процесса»[12]. Относительно точки зрения Т.Н. Добровольской, можно привести противоположное суждение Н.С. Алексеева, В.Г. Даева, Л.Д. Кокорева: «… объективная истина – это цель процесса, а одна и та же категория не может быть одновременно и целью и принципом»[13]. Позицию этих авторов разделяют и другие ученые.

Например, И.Ф. Демидов отметил: «Категория «цель» отвечает на вопрос – на что направлена деятельность, категория «принцип» - как, каким образом она осуществляется»[14]. По мнению Б.Б. Глазунова: «отождествление задач и принципов недопустимо, поскольку это – различные по своему содержанию и назначению правовые категории»[15].

С учетом приведенных взглядов, а также по изложенным выше причинам применительно к тому, почему объективную истину нельзя одновременно считать и материальной, нет оснований и для того, чтобы понятие «установление объективной истины по уголовному делу» считать одновременно и принципом и целью уголовного процесса.

Установление объективной истины по уголовному делу – единственная цель (задача)  уголовного процесса или одна из его целей (задач)?

Отвечая на данный вопрос, следует исходить из того обстоятельства, что термины «цель» и «задача» являются синонимами[16].

О том, что установление объективной истины по уголовному делу не является единственной целью (задачей) уголовного процесса говорили многие авторы. Так, М.А. Чельцов писал: «Объективная истина в уголовном деле есть отражение фактов объективной действительности в выводах следователя и суда о наличии события преступления и о виновности или невиновности в его совершении привлеченного к уголовной ответственности. Однако установлением истины не исчерпываются задачи уголовного процесса. Суд должен по каждому делу постановить правосудный приговор»[17] (выделено мною – А.К.). И.Б Михайловская отмечала: «независимо от законодательной формулировки цель уголовного судопроизводства представляет собой «набор» задач более конкретного содержания, которые находятся в иерархической связи[18].

И.Л. Петрухин говорил о «целях» уголовного процесса, обоснованно отождествляя их с задачами. Он полагал: «Новый УПК существенно видоизменил формулировку «предназначения», т. е. задач уголовного судопроизводства, поставив на первое место защиту прав личности, тогда как в прежнем кодексе предпочтение отдавалось охране публичных интересов, к которым относились быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных обеспечение правильного применения закона (ст. 2 УПК РСФСР). Это, скорее, задачи предварительного расследования, чем суда, поскольку суд не раскрывает преступления и не изобличает виновных (выделено мною – А.К.).  В соответствии с УПК РФ (ст. 6) защита прав и законных интересов потерпевших от преступления предполагает не только создание для них благоприятных процессуальных условий на предварительном следствии и в суде, но  и раскрытие преступления, установление виновного, взыскание с него причиненного ущерба. Другая задача уголовного судопроизводства – защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод, реабилитация невиновных (ч. 2 ст. 6 УПК РФ). Названные цели могут быть сведены к двум: достижение истины по уголовному делу и охрана прав личности при поисках истины. Обе цели одинаковы важны[19].

Приведенные взгляды ученых-процессуалистов и анализ уголовно-процессуального законодательства  позволяют, на наш взгляд, сделать вывод о том, что установление объективной истины по уголовному делу – одна (может быть, самая важная) из задач уголовного процесса. Данный вывод основан на положениях ст. 73 УПК РФ, закрепивших обязанность доказывания по каждому уголовному делу («подлежат доказыванию») событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства его совершения), виновность лица в совершении преступления, форму его вины, характер и размер вреда, причиненного преступлением, и др.

Причем, из приведенного текста УПК РФ, несомненно, следует вывод: указанные обстоятельства должны быть установлены именно такими, какими они были в действительности, а не предположительными или  придуманными следователем и руководителем следственного органа, как иногда бывает на практике.

В УПК РФ немало и других положений, направленных на установление объективной истины по делу. Так, частью 2 ст. 21 УПК РФ определено, что в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные законом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении. На всесторонность, полноту и объективность выяснения обстоятельств совершенного преступления направлены положения УПК РФ, закрепляющие необходимость установления по делу обстоятельств, как смягчающих ответственность, так и её  отягчающих (п. 6 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Способствуют установлению истины по делу и закрепленные в УПК РФ права и обязанности участников уголовного судопроизводства - как со стороны обвинения, так и со стороны защиты, а также действие в уголовном процессе принципа состязательности сторон (ст. 15 УПК РФ).

С учетом изложенного, можно сделать вывод, что отсутствуют основания для введения в УПК РФ так называемого «института установления объективной истины по уголовному делу». Данный институт, как это было показано выше,  в УПК РФ уже есть.

О подготовленном Следственным комитетом РФ законопроекте о введении в УПК РФ института установления объективной истины по уголовному делу.

О сущности названного законопроекта дал пространное интервью Российской газете Председатель Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкин[20].Объём статьи даёт возможность остановиться лишь на некоторых аспектах названного интервью и положений законопроекта.

К сожалению, приходится констатировать, что качество предварительного следствия, как отмечают многие научные и практические работники, за последние годы не улучшилось и даже стало ещё хуже. Выступая с докладом 27 апреля 2011 года на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, Генеральный прокурор Российской Федерации  Ю.Я. Чайка, в частности, отметил: «Много проблем сложилось с качеством предварительного следствия. По-прежнему значительное количество уголовных дел возвращается прокурорами для дополнительного расследования. …Повсеместно следственными органами нарушаются конституционные права граждан. Среди наиболее часто выявляемых прокурорами нарушений – незаконное возбуждение уголовных дел, нарушение прав участников уголовного судопроизводства, необоснованное привлечение к уголовной ответственности»[21].

Основные причины сложившегося с качеством следствия положения известны – лишение прокурора многих полномочий по надзору за предварительным расследованием, слабая подготовка юристов в учебных заведениях и ряд других, анализ которых лежит за пределами рамок данной статьи. Но одну из причин низкого качества предварительного расследования, как представляется, из разряда главных, я отмечу: слабыйконтроль за расследованием уголовных дел со стороны руководителей следственных подразделений.

И что важно: внесенный законопроект, по нашему мнению, дает вескую базу для предположения о том, что основной причиной его подготовки и внесения является цель - «подключить» судей к расследованию уголовных дел и изобличению лиц, виновных в его совершении.

Основание для такого вывода вытекает из текста названного интервью А.И. Бастрыкина Российской газете. В нем подвергнуты критике положения статьи 14 УПК РФ, закрепившие принцип презумпции невиновности в уголовном судопроизводстве (а, значит, и соответствующие положения Конституции РФ и многих международных правовых актов). В законопроекте предлагается включить в УПК РФ правило о том, что «суд не связан мнением сторон и при наличии сомнений принимает необходимые меры к установлению фактических обстоятельств уголовного дела». При этом на председательствующего в судебном заседании должна быть возложена обязанность «принимать меры к всестороннему, полному и объективному выяснению всех обстоятельств уголовного дела».

То есть, следователи и прокурор в суде не смогли, а суд обязан установить все обстоятельства дела. Можно предположить, что после принятия законопроекта  основная обязанность по доказыванию виновности обвиняемого в совершении преступления ляжет на суд. А.И. Бастрыкин заявил также, что предложенным законопроектом предусматривается «открытый перечень оснований для возвращения судом уголовного дела прокурору».

А между тем в Концепции судебной реформы в Российской Федерации, одобренной постановлением Верховного Совета РСФСР 24 октября 1991 года, и положения которой официально не отменены и не изменены, обязанность суда возвращать уголовные дела для дополнительного расследования в случае их неполноты, а также обязанность восполнять пробелы предварительного расследования за счет самостоятельного поиска доказательств, были названы в числе рудиментов обвинительной роли суда[22].

Не соответствует действительностисодержащееся в интервью утверждение о том, что суду в сегодняшнем процессе отводится роль пассивного наблюдателя, и что суд не должен проявлять какую либо активность в собирании доказательств. Фактическое правовое положение суда свидетельствует об обратном: статьей 86 УПК РФ, носящей название: «собирание доказательств», суду предоставлено право собирать доказательства путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ. А, например,в соответствии со  статьей 283 УПК РФ суд имеет право в процессе судебного следствия по собственной инициативе или по ходатайству сторон назначать судебные экспертизы. Где же при указанных обстоятельствах А.И. Бастрыкин увидел у суда «роль пассивного наблюдателя за противоборством сторон»?

Оценивая положения рассматриваемого законопроекта, необходимо помнить демократические достижения науки уголовного процесса в досоветский период истории России. И здесь как нельзя более уместно привести следующее мнение приват-доцента Томского университета И.В. Михайловского: «Для обнаружения преступлений, для преследования и изобличения преступников имеются другие органы власти, на обязанности которых и лежит собрать все необходимые данные и представить суду. И если эти органы плохо делают свое дело, то вся ответственность должна падать на них, а не на суд. Судья превратился бы в орган администрации, если бы проникся её принципом «оказания содействия всестороннему культурному благосостоянию народа» и стал бы конкурировать с обвинителем в раскрытии преступлений. …можно сказать, что в тот день, когда судьи принуждены были бы «оказывать содействие» власти в в преследовании преступников, собирая exoffcioдоказательства виновности и привлекая к ответственности по собственной инициативе, одним административным органом было бы больше, но суд, как охранитель законности, как защитник прав всех и каждого, как главный устой правопорядка, перестал бы существовать»[23].

Приведенные в статье суждения А.И. Бастрыкина и положения подготовленного Следственным комитетом РФ законопроекта противоречат общепризнанным международным канонам, Концепции судебной реформы в Российской Федерации, Конституции РФ и действующему УПК. Но уверенности в том, что данный законопроект не будет принят, нет. Здесь, как представляется,  своё веское слово должен сказать Верховный Суд РФ.

О «юридической истине».

Рассматривая вопрос об истине в уголовном судопроизводстве, нельзя не затронуть, хотя бы очень кратко, вопрос об «истине юридической», существование которой признается многими авторами. Так, И.Б. Михайловская, отмечая, что новый УПК РФ расширил сферу диспозитивности, пишет: «Диспозитивность, позволяющая сторонам пользоваться предоставленными законом правами или отказаться т них по собственному усмотрению, влиять своими решениями на исход процесса и т. п., входит в противоречие с принципом публичности (официальности) и вынуждает законодателя искать компромисс между ними. В случаях, когда указанное противоречие решается в пользу диспозитивности, оценка законности приговора производится по критерию соответствия или несоответствия выводов суда материалам дела. Установление такого соответствия дает основание говорить о достижении истины юридической, а не материальной. Юридическая истина может соответствовать, а может и не соответствовать фактам, имевшим место в реальности»[24].

П.А. Лупинская полагала, что соблюдение установленной законом процедуры при собирании, проверке и оценке доказательств, проведении судебного разбирательства на основе принципа состязательности и равенства сторон лежит в основе понимания выводов суда как «истины юридической»  или «истины  материальной» (в смысле формирования убеждения на основе материалов дела)»[25].

Не имея возможности из-за ограниченного объема статьи подробно проанализировать приведенные и точки зрения других авторов о сущности «юридической» истины, лишь отмечу следующее.

Понимая и зная, что суды нередко принимают решения на основе имеющихся в уголовном деле материалах и рассмотренных в суде доказательствах, все же считаю, что нет оснований для существования какой-то особой «юридической истины». Понятие истины одно – соответствуют ли наши знания и выводы тому, что имело место в действительности или нет. Если соответствуют, то истина установлена.

Существование же «юридической истины» может привести, а на практике иногда и приводит, к фальсификации доказательств, на основе которых следователи и судьи принимают решения, утверждая, что истина (конечно же, «юридическая») установлена.

Объем статьи позволил лишь кратко осветить ряд содержащихся в ней положений, относящихся к истине в уголовном судопроизводстве, они нуждаются в дальнейшем исследовании.