Дается критический анализ проекта № 423622-6 Федерального закона «О внесении изменений в статьи 236 и 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», формулируются авторские предложения по совершенствованию института возвращения дела прокурору, в том числе реализации Постановления Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П

Кальницкий Владимир Васильевич – к.ю.н., профессор кафедры уголовного процесса Омской академии МВД России

Куряхова Татьяна Владимировна – преподаватель той же кафедры

Предлагаемая процессуальная форма не соответствует содержанию

Речь идет о проекте № 423622-6 Федерального закона «О внесении изменений в статьи 236 и 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», который, на наш взгляд, не точно переводит на нормативный язык правовую позицию Конституционного Суда РФ по вопросу о возвращении дела прокурору для усиления обвинения[1]. В законопроекте нас интересуют пункт 6, дополняющий приведенный в ч. 1 ст. 237 УПК РФ перечень случаев возвращения судом уголовного дела прокурору, и часть 1³ , которая устанавливает собственно регламент действий судьи, принявшего решение о возвращении дела для усиления обвинения.

Пункт шестой основан на тексте, неоднократно повторяющемся в описательно-мотивировочной и резолютивной частях Постановления Конституционного Суда РФ. В Постановлении 16-П, в частности говорится о возвращении дела для усиления обвинения применительно к случаям, когда «фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления, либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления» (пп. 1.3, 4.2, 5, п. 1 резолютивной части). Приведенные слова использованы для выражения предмета рассмотрения в данном деле и для описания принятого решения.

Юристы, как правило, сходятся во мнении, что в Постановлении 16-П сказано о двух относительно самостоятельных ситуациях (основаниях), возвращения дела прокурору для усиления обвинения. Однако прочтение этих ситуаций (оснований) разное. Самое тревожное, что пункт 6 законопроекта, нормативно закрепляющий случаи возвращения дела прокурору для усиления обвинения, на наш взгляд, исходит из неправильной интерпретации правовой позиции Конституционного Суда РФ, точнее пункт 6 вообще не содержит должной ее интерпретации – он представляет собой механическое перенесение текста Постановления, снабженное некоторыми несущественными для нашего анализа расширениями.

В Постановлении 16-П, как представляется, говорится о двух типичных ситуациях (основаниях) возвращения дела для усиления обвинения.

Первая ситуация возникает, когда суд на любом этапе производства замечает ошибку или технический сбой в формулировании обвинения (например, описание фактической стороны с очевидностью указывает на насилие опасное для жизни и здоровья, а юридическая квалификация – грабеж; обвинение, изложенное в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, содержит указание на квалифицирующие признаки, которых нет в окончательном обвинительном тезисе притом, что фактические обстоятельства описаны одинаково, и т.п.). Такое возвращение не связано с оценкой собранной органами преследования совокупности доказательств, не нацелено на ее восполнение. Возвращение дела здесь вызвано не нарушением юридических процессов доказывания и квалификации преступлений, а сбоями, недоразумениями в их отражении в процессуальных документах. В принципе такая ситуация вообще не требует дополнительной регламентации в законе, поскольку она, как представляется, полностью подпадает под действие пункта 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ в его истолковании Конституционным Судом РФ в Постановлении от 8 декабря 2003 г. № 18-П[2].

В пункте 6 законопроекта эта ситуация изложена в целом приемлемо. Настораживает только, что использована слишком «пышная», с претензией на оценку формулировка – «фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении … свидетельствуют о наличии оснований для квалификации действий обвиняемого … как более тяжкого преступления». Ситуация, описанная в Постановлении 16-П, более простая: суд обращает внимание, что изложенным в обвинительном тезисе фактическим обстоятельствам соответствует иная квалификация.

Можно было бы не обращать внимания на фразу «свидетельствуют о наличии оснований», поскольку написанная «с запасом» она не препятствует исполнению предписаний Конституционного Суда РФ. Однако она практически в том же виде использована для регулирования второй типичной ситуации, предусмотренной Постановлением 16-П. Это дает намек на идентичность или близость первой и второй ситуации (оснований) возвращения дела прокурору для усиления обвинения. На самом деле, представляется, сходства между ними нет даже отдаленного.

Вторая типичная ситуация, вытекающая из анализа Постановления № 16-П, по нашему мнению, состоит в том, что суд путем непосредственного исследования доказательств по итогам оконченного судебного следствия установил фактические обстоятельства, свидетельствующие о необходимости применения уголовного закона о более тяжком преступлении. Процесс собирания, проверки и оценки доказательств завершен на стадии судебного разбирательства. Остается принять решение в соответствии с установленными обстоятельствами. Однако логический правовой вывод в системе действующего регулирования не возможен, поскольку суд связан предъявленным обвинением. В перспективе надо найти способ, позволяющий суду без возвращения дела правильно применить уголовный закон в соответствии с познанными обстоятельствами. Поэтому возвращение дела прокурору в такой ситуации – вынужденный порядок действий. Как же он отражен в законопроекте?

В пункте 6 проекта вторая ситуация представлена так: «либо в ходе предварительного слушания (?) или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, указывающие на наличие оснований для квалификации действий указанных лиц как более тяжкого преступления…». Во-первых, не можем согласиться с тем, что рассматриваемое основание возвращения дела может возникнуть по итогам предварительного слушания.

К сожалению, в Постановлении 16-П допущена процессуальная неточность, которая дает формальный повод говорить, что суд вправе возвратить дело прокурору для усиления обвинения до установления им самим всех обстоятельств дела, т.е. поручает это сделать именно органам преследования. Эта неточность состоит в том, что и в описательно-мотивировочной и резолютивной частях документа упоминается предварительное слушание как стадия судоговорения, где может быть принято решение о возвращении дела. На самом деле из стадии назначения судебного разбирательства дело может быть возвращено только в ситуациях, связанных с ошибкой в формировании обвинительного тезиса. Во всех других случаях, когда выявляется неясность (в силу недоказанности) обстоятельств дела суд обязан приступить к судебному следствию. На некорректность выражения «когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления» было обращено внимание в самых первых комментариях к Постановлению 16-П[3]. Однако разработчики законопроекта, направленного на реализацию Постановления, фактически дословно перенесли в предлагаемую норму не совсем правильный в уголовно-процессуальном аспекте текст, чем исказили истинный смысл правовой позиции Конституционного Суда РФ, проявляющийся в контексте всего документа, по сути, свели ее (позицию) к возможности вернуть дело для дополнительного расследования. В Постановлении 16-П и текстуально (возвращение дела прокурору для устранения препятствий к его судебному рассмотрению это – «особый порядок движения уголовного дела, не тождественный его возвращению для производства дополнительного расследования»), и по существу происходит решительное отмежевание от института дополнительного расследования. Законопроект же этого обстоятельства не замечает, «скатывается» к узакониванию доказательственной деятельности органов преследования после доказывания, осуществленного судом. Этим недостатком прямо страдал первый законопроект[4]. Не явно (но все же) его повторяет и рассматриваемый проект Федерального закона.

Во-вторых, в предлагаемой норме говорится: «установлены фактические обстоятельства, указывающие на наличие оснований для квалификации действий указанных лиц как более тяжкого преступления …». Выделенные слова допускают их истолкование как наличие предпосылок для квалификации по закону о более тяжком преступлении. Окончательное установление этих предпосылок (так можно понимать) возлагается судом на прокурора и органы расследования. Но ведь это искажение смысла правовой позиции Конституционного Суда РФ. Если после судебного исследования обстоятельств дела ведется предварительное исследование, то это дополнительное расследование.

Исполняя предписание Конституционного Суда РФ об устранении неконституционных положений УПК РФ, необходимо выстраивать новые правила не из отдельных фрагментов принятого решения, а из его смысла. В Постановлении 16-П, на наш взгляд, заложены предпосылки возвышения непосредственности и устности судебного разбирательства, как и судебного следствия в целом. Осмелимся сказать, что этот документ закрыл путь другому широко обсуждаемому законопроекту «об установлении объективной истины» в части восстановления института возвращения дела для дополнительного расследования, поскольку очевидный приоритет отдан судебному познанию обстоятельств преступления. Суд не нуждается в переложении бремени собирания доказательств на органы преследования. Исправить доказательственную базу сторона обвинения может только своей активностью в судебном следствии. Постановлению Конституционного Суда РФ не противоречит также идея свободного поведения суда при исследовании доказательств, в том числе и возможность инициативного привлечения новых сведений (активность после активности), что охватывается функцией осуществления правосудия.

В связи с изложенным из пункта 6 в редакции законопроекта следует исключить упоминание предварительного слушания как этапа судопроизводства, с которого возможно возвращение дела прокурору для усиления обвинения в рассматриваемой ситуации, а также слова – «указывающие на наличие оснований». При такой корректировке проекта получим в качестве самостоятельного основания возвращения дела прокурору для усиления обвинения именно полное установление судом всех обстоятельств необходимых для такого усиления, что соответствует смыслу Постановления 16-П.

Норма законопроекта, регламентирующая действия судьи при возвращении дела прокурору для усиления обвинения (часть 1³ ст. 237 УПК РФ), на наш взгляд, также нуждается в совершенствовании. Она не учитывает различие оснований возвращения дела. Точнее, коль скоро сам законопроект не различает эти основания, то предусмотренная им процедура деятельности суда корреспондирует предлагаемому пункту 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ.

По нашему мнению, возвращение дела прокурору для усиления обвинения по первому основанию, содержанием которого выступает выявленная ошибка в изложении обвинительного тезиса, не нуждается в дополнительном регулировании. Порядок деятельности суда здесь полностью подпадает под уже сложившиеся процедуры, которые применяются на практике при возвращении дела по п. 1 ч.1 ст. 237 УПК РФ. В принципе не навредит и вводимая ч. 1³ ст. 237 УПК РФ, поскольку в ней имеются положения уточняющие порядок возвращения дела прокурору при выявлении существенного нарушения уголовно-процессуального закона.

Вместе с тем, предлагаемая норма ч. 1³ ст. 237 УПК РФ не приемлема для ситуаций, когда суд устанавливает в судебном заседании обстоятельства содеянного в полном объеме. Фрагмент законопроекта: «При этом суд не вправе указать статью Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, по которой деяние подлежит новой квалификации, а также выводы об оценке доказательств, о виновности обвиняемого …» может быть признан справедливым лишь в части необходимости воздержаться от преждевременных прямых формулировок, указывающих на виновность подсудимого. В остальном данная норма – проявление стереотипов, ложная боязнь упреков в обвинительном уклоне, по большому счету, игнорирование сути правовой позиции Конституционного Суда РФ.

Понятно, что прокурор и органы расследования – лишнее звено в механизме квалификации содеянного после завершенного судебного следствия. Можно заимствовать опыт действия принципа «суд знает законы»[5] и предоставить суду свободу юридической оценки. Можно найти другие варианты выхода из ситуации, которые позволят реализовать главную идею Постановления 16-П – необходимость обеспечить свободу самовыражения суда. Но в системе действующего регулирования (без кардинального изменения смежных институтов) порядок должен быть таким, что судья, возвращая дело, указывает на квалификацию деяния в соответствии с установленными обстоятельствами.

С интересом воспринимаем публикуемые предложения по порядку реализации рассматриваемой правовой позиции Конституционного Суда РФ. В них достаточно рациональных предложений[6]. Однако не можем поддержать порядок, согласно которому после судебного доказывания должно иметь место следственное доказывание, а затем вновь судебное, осуществляемое другим составом суда[7]. Отстаиваемое Конституционным Судом РФ право суда на свободное выражение своего внутреннего убеждения при таком порядке окажется выплеснутым.

Ранее нами уже обнародовано собственное видение контуров порядка возвращения дело прокурору[8]. Применительно к ситуации, когда судом установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления, предлагаем вариант, при котором дело направляется прокурору с конкретной квалификацией. Форма и рекомендуемые образцы судебного предписания органам преследования могут быть проработаны с учетом опыта возвращения дел в нижестоящие судебные инстанции. Судьи умеют говорить и писать судейским языком, т.е. не предрешать вопросы виновности. Постановление о возвращении дела, конечно же, не «заготовка» постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Но запрещать суду недвусмысленно выражать то, что им установлено, значит, лукавить.

Следователь предъявляет обвинение с учетом обстоятельств, установленных судом. Фактическая сторона обвинения не должна существенно отличаться от ранее предъявленного обвинения. Квалификация в форме обращения внимания, например, на то, что органами расследования не дана оценка собранным в досудебном производстве и проверенным в судебном заседании сведениям о характере насилия при завладении имуществом или, что органы расследования должны принять во внимание показания потерпевшего в судебном заседании о воспринятом им насилии как опасном для его жизни и здоровья, фактически предопределена судом. Понятно, что при таком подходе возникают многие нерешенные частные вопросы. Но эти частности в перспективе должны быть разрешены поиском новых стратегических решений.

После предъявления нового обвинения дело должно возвращаться в суд для рассмотрения с момента отложения разбирательства. Традиционный этап окончания здесь неуместен, поскольку дело числится за судом, производство ведется в рамках судебных сроков содержания под стражей.

Повторимся – это конспект возможного порядка реализации правовой позиции Конституционного Суда РФ. Главное в нем заключается в том, что он дает путь самовыражению суда в случаях, когда судейское убеждение, основанное на материалах судебного следствия, не укладывается в «прокрустово ложе» следственного обвинения. Очень жаль, что возможность такого самовыражения многие авторы называют крахом состязательных начал, переходом суда на сторону обвинения. Нельзя не видеть, что происходящая регламентация (упорядочивание) случаев возращения дела прокурору для усиления обвинения (всего их три: два на базе Постановления 16-П и одно по ч. 1² ст. 237 УПК РФ) позитивна. В условиях недостаточной регламентации возвращения дела прокурору, особенно в части порядка досудебного производства, дозволение усиливать обвинения в строго очерченных пределах значительное благо, поскольку исключает такое усиление в прочих случаях. Мы это выражаем тезисом – разрешили, чтобы ограничить: больше не надо опасаться бесконтрольного усиления обвинения после возвращения дела прокурору.

Конституционный Суд РФ, по существу, сформулировал правило, согласно которому познанные судом обстоятельства должны иметь выход для реализации. В стадии назначения и подготовки судебного разбирательства судья «безропотно» исключает следственные доказательства при отсутствии возражения стороны обвинения (ч. 5 ст. 234 УПК РФ), поскольку они не стали основой его восприятия обстоятельств преступления, обязательно прекращает уголовное дело при отказе прокурора от обвинения (ч. 5 ст. 236, ст. 239 УПК РФ), поскольку на этом этапе обвинение для него всего лишь гипотеза преследователей, авторская корректировка которой (пусть даже на первой судебной стадии и при участии судьи) не умаляет самостоятельности судебной власти. Суд еще «не включился» в процесс установления обстоятельств дела и их оценку. Но когда их честь сами разобрались в обстоятельствах дела в состязательном судебном следствии при непосредственном исследовании доказательств, они получают право на свободу самовыражения.

Критиковать законопроект легче, чем подготовить новый. Не претендуя на исчерпывающее отражение всех значимых аспектов, предлагаем свой подход к возможному регулированию рассматриваемых вопросов. В обобщенном виде он может быть выражен следующими тезисами:

1) статья 237 УПК РФ в настоящее время содержит несколько формально выделяемых самостоятельных оснований возвращения дела, которые требуют систематизации, перегруппировки, отчасти унификации. Видеть разную сущность оснований возвращения дела прокурору необходимо для того, чтобы дифференцировать порядок и пределы полномочий органов преследования в ходе производства по возвращенному делу;

2) часть первая ст. 237 УПК РФ дана с учетом авторской позиции, что существенное нарушение уголовно-процессуального закона является единым основанием возвращения дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом; данная норма «поглощает» первое из проанализированных оснований возвращения дела для усиления обвинения; предлагаемая самостоятельная часть ст. 237 УПК РФ направлена на совершенствование отношений суда и органов расследования при возвращении дела прокурору, суть которого в том, что дело остается за судом;

3) полагаем, что у возвращения для предъявления обвинения дела, направленного в суд с постановлением о применении принудительных мер медицинского характера, другая природа, это основание неоднородно другим. Считаем излишним акцент в законопроекте на возвращении дела для усиления квалификации общественно-опасного деяния лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, поскольку в силу ч. 3 ст. 433 УПК РФ на это производство распространяются общие правила;

4) самостоятельная природа и у возвращения дела прокурору в случае наступления новых общественно опасных последствий инкриминируемого обвиняемому деяния. Постановление 16-П, как представляется, позволяет допустить такое возвращение по результатам судебного следствия по инициативе суда; исключен п. 2 ч. 1² ст. 237 УПК РФ, поскольку считаем достаточным регулирования описанной в нем ситуации нормами гл. 49 УПК РФ;

5) не требует дополнительного регулирования (ч. 1¹ ст. 237 УПК РФ) возвращение для производства дознания дела, поступившего в суд с обвинительным постановлением. Данное основание возвращения уголовного дела предусмотрено ч. 4 ст. 226⁹ УПК РФ и дублирование его в самостоятельной норме излишне.

6) в силу качественного своеобразия второго из рассмотренных нами оснований возвращения дела для усиления обвинения (по итогам судебного следствия) его регламентацию целесообразно осуществить посредством дополнения ст. 252 УПК РФ; уголовное дело, возвращаемое для усиления обвинения по второму основанию, остается за судом, обжалуется такое решение одновременно с итоговым судебным решением; самостоятельно регулируется компетенция и порядок действий прокурора и органа расследования;

7) скорректированы отдельные сопутствующие нормы, однако не в полном объеме; синхронизация норм должна быть продолжена, в частности дополнительного регулирования настоятельно требуют порядок и пределы полномочий органов расследования по каждому из оснований возвращения уголовного дела прокурору.

Основные авторские предложения по совершенствованию института возвращения дела прокурору, в том числе в связи с правовой позицией Конституционного Суда РФ, выраженной в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П:

Статью 237 «Возвращение уголовного дела прокурору» изложить в следующей редакции:

 «1. Судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случае, если в досудебном производстве были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, не устранимые в судебном производстве. Возвращение дела прокурору не может быть обусловлено целью восполнения неполноты произведенного дознания и предварительного следствия. С учетом обстоятельств уголовного дела суд устанавливает срок устранения нарушения. Если установленного судом срока оказалось недостаточно, то срок может быть продлен на основании судебного решения, принятого в порядке ст. 125 УПК РФ. В срок устранения нарушений не включается время на обжалование прокурором решения о возвращении уголовного дела.

2. При возвращении уголовного дела судья решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого. При необходимости судья продлевает срок домашнего ареста или содержания под стражей для производства следственных и иных процессуальных действий с учетом сроков, предусмотренных статьей 255 настоящего Кодекса».

Дополнить УПК РФ статьей следующего содержания:

«Статья 237¹ Возвращение уголовного дела прокурору в случае наступления новых общественно опасных последствий инкриминируемого обвиняемому деяния

1. Судья по ходатайству стороны по итогам предварительного слушания или на любом этапе судебного разбирательства, либо по собственной инициативе по результатам судебного следствия возвращает уголовное дело прокурору, если после направления уголовного дела в суд наступили новые общественно опасные последствия инкриминируемого обвиняемому деяния, являющиеся основанием для предъявления ему обвинения в совершении более тяжкого преступления.

2. При возвращении уголовного дела судья решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого. При необходимости судья продлевает срок домашнего ареста или содержания под стражей для производства следственных и иных процессуальных действий с учетом сроков, предусмотренных статьей 109 настоящего Кодекса».

Дополнить статью 252 УПК РФ «Пределы судебного разбирательства» частями третьей и четвертой следующего содержания:

«3. Если в ходе судебного следствия установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния подсудимого как более тяжкого преступления, суд по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает дело прокурору для предъявления подсудимому нового обвинения. Судебное разбирательство откладывается. Суд устанавливает срок для исполнения его указаний органами расследования. При возвращении дела прокурору судья решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого. При необходимости судья продлевает срок содержания под стражей или домашнего ареста для предъявления обвинения с учетом сроков, предусмотренных статьей 255 настоящего Кодекса. Если уголовное дело по новому более тяжкому обвинению оказывается не подсудным данному суду, суд направляет уголовное дело прокурору в порядке, установленном статьей 237 настоящего Кодекса. В этом случае судья при необходимости продлевает срок домашнего ареста или содержания под стражей для предъявления обвинения и производства иных процессуальных действий с учетом сроков, предусмотренных статьей 109 настоящего Кодекса.

4. После выполнения указаний суда рассмотрение уголовного дела продолжается с момента его отложения. При этом судебное разбирательство не может быть продолжено ранее 7 суток с момента предъявления нового обвинения.

Дополнить УПК РФ статьей 252¹ «Порядок предъявления обвинения, ухудшающего положение подсудимого по возвращенному судом уголовному делу» следующего содержания:

«1. Прокурор, получив из суда уголовное дело для предъявления обвиняемому нового обвинения, незамедлительно направляет его дознавателю или руководителю следственного органа с учетом правил о подследственности.

2. Дознаватель, следователь выносит постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого в соответствии с указаниями суда. Новое обвинение предъявляется в порядке, предусмотренном главой 23 настоящего Кодекса. После предъявления обвинения уголовное дело немедленно направляется прокурору для передачи в суд.

3. Если дело по новому обвинению не подсудно суду, давшему указание о его предъявлении, уголовное дело направляется в суд в общем порядке с учетом правил, предусмотренных главами 30 и 31 настоящего Кодекса».

В части 2 ст. 256 УПК РФ «Порядок вынесения определения, постановления» слова «в соответствии со статьей 237» заменить словами «в соответствии со статьей 237 и частью 3 статьи 252».

Часть 3 ст. 389² «Судебные решения, подлежащие апелляционному обжалованию» после слов «о возвращении дела прокурору» дополнить словами «за исключением случаев возвращения уголовного дела для предъявления подсудимому более тяжкого обвинения в порядке, установленном частью третьей статьи 252 настоящего Кодекса;».

Часть седьмую статьи 246 «Участие обвинителя» дополнить словами «, за исключением случаев, когда обвинение было предъявлено в соответствии с указаниями суда, данными в порядке, установленном частью третьей статьи 252 настоящего Кодекса».

Дополнить статью 442 УПК РФ «Вопросы, решаемые судом при принятии решения по уголовному делу» частью второй следующего содержания:

«2. Если в ходе судебного разбирательства установлены обстоятельства, свидетельствующие о необходимости составления обвинительного заключения по уголовному делу, направленному в суд с постановлением о применении принудительных мер медицинского характера, решается вопрос о направлении уголовного дела руководителю следственного органа. Дальнейшее производство по уголовному делу продолжается в порядке, установленном частью второй настоящего Кодекса».