В статье с точки зрения законодательства на конкретном судебном примере рассматривается законность и обоснованность квалификации по ч.1 ст. 299 УК РФ, когда происходит отождествление привлечения к уголовной ответственности с прекращением уголовного дела по нереабилитирующим основаниям в случае, когда по делу не было предъявлено обвинение.

Кудрявцев В.Л. Проблемы конвергенции уголовно-правовой и уголовно-процессуальных норм при квалификации по ч.1 ст. 299 УК РФ (на примере Кассационного определения Верховного Суда РФ от 26 декабря 2002 г. N 58-о02-45) // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 5 (22). С. 115-120.

Кудрявцев Владислав Леонидович         

Ключевые слова: конвергенция; уголовное право; привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, привлечение к уголовной ответственности; злоупотребление должностными полномочиями; уголовный процесс; привлечение в качестве обвиняемого; прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям; обвинение; подозрение; Верховный Суд РФ; судебная ошибка.

        Привлечение к уголовной ответственности как элемент объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 299 УК РФ, тождественен с точки зрения УПК РФ привлечению в качестве обвиняемого в широком значении/пп.1-3 ч.1 ст. 47 УПК РФ/, когда обвиняемым признается лицо, в отношении которого: 1) вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого; 2) вынесен обвинительный акт; 3) составлено обвинительное постановление /ч.1 ст. 47 УПК РФ/, то есть сформулировано обвинение.

        Однако, привлечение к уголовной ответственности в теории[1] и на практике[1] ещё отождествляют и с прекращением уголовного дела по нереабилитирующим основаниям в случае, когда по делу не было предъявлено обвинение.

        Развернутая позиция по этому вопросу представлена в Кассационном определении Верховного Суда РФ от 26 декабря 2002 г. N 58-о02-45.

       В данном определении указано, в частности, что: «согласно приговору (Хабаровского краевого суда от 29 марта 2002 года – разн. моя В.К.)  Н. признана виновной в том, что занимая должность дознавателя УВД Железнодорожного района г. Хабаровска, являясь должностным лицом и представителем власти, заведомо зная об их невиновности, привлекла к уголовной ответственности граждан К., К. и Б., а также в фальсификации доказательств по уголовным делам, находившимся в ее производстве.

       Преступления Н. совершены в июне - июле 2000 года, в г. Хабаровске, при обстоятельствах установленных судом и приведенных в приговоре.

       В судебном заседании Н. признала себя виновной в фальсификации доказательств по уголовным делам, виновной себя в привлечении заведомо для нее невиновных лиц к уголовной ответственности - не признала.

      В кассационных жалобах осужденная Н., не соглашаясь с приговором, утверждает, что не может быть осуждена по ст. 299 УК РФ, поскольку процессуально не предъявляла Б., К. и К. обвинение в совершении конкретных преступлений.

      … Доводы кассационных жалоб о том, что в действиях Н. не содержится состава преступления, предусмотренного ст. 299 ч. 1 УК  РФ также опровергаются материалами дела.

      Согласно содержащихся в деле постановлений, уголовные дела в отношении К., Б. и К. прекращены на основании ст. 5 ч. 1 п. 4 УПК РСФСР - вследствие акта амнистии от 26 мая 2000 года.

      Из вводной части указанных постановлений, усматривается, что они вынесены дознавателем Н.

      В описательной части постановлений указано, что К., Б. и К. совершены преступления, предусмотренные ст. 158 ч. 1 УК РФ, с указанием времени, места, и иных обстоятельств их совершения.

      В резолютивной части постановлений содержится указание на прекращение уголовного дела в отношении перечисленных лиц, отмену меры пресечения.

      При таких обстоятельствах судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции о том, что в приведенных постановлениях содержится формулировка обвинения К., Б. и К. в конкретных преступлениях.

     Имеющиеся в деле данные о ходе дознания, проведенного Н. в отношении указанных лиц: содержание протоколов допроса подозреваемых и осмотров мест происшествия с их участием, свидетельствуют об умысле Н., не располагая доказательствами виновности К., Б. и К., принять по уголовным делам решение, заведомо ставящее К., Б. и К. в положение лиц, виновных в совершении преступлений.
При этом уголовные дела в отношении перечисленных лиц прекращены Н. по нереабилитирующим основаниям, что наряду с подрывом веры граждан в законное, справедливое расследование и справедливое правосудие, влечет и иные негативные правовые последствия для указанных граждан (возможность предъявления иска и т.д.).
      Правильными являются также выводы суда о том, что сама возможность привлечения заведомо невиновных лиц к уголовной ответственности была создана Н. путем фальсификации ею доказательств по этим уголовным делам»[2].

      В связи с изложенным возникает вопрос: Соответствует ли законодательству квалификация действий дознавателя Н. по ч.1 ст. 299 УК РФ, которую она оспаривает?

     Для полноты ответа на поставленный вопрос разберёмся подробнее в этой проблеме не только с точки зрения УК РФ, а также действовавшего на момент совершения преступления Н., проведения расследования и вынесения приговора судом первой инстанции (приговор Хабаровского краевого суда от 29 марта 2002 года) УПК РСФСР, но и применяемого с 1 июля 2002 года УПК РФ, когда её дело рассматривалось уже Верховным Судом РФ.

     В кассационном определении Верховного Суда РФ указано, что: «Согласно содержащихся в деле постановлений, уголовные дела в отношении К., Б. и К. прекращены на основании ст. 5 ч. 1 п. 4 УПК РСФСР - вследствие акта амнистии от 26 мая 2000 года.

    Из вводной части указанных постановлений, усматривается, что они вынесены дознавателем Н.

    В описательной части постановлений указано, что К., Б. и К. совершены преступления, предусмотренные ст. 158 ч. 1 УК РФ, с указанием времени, места, и иных обстоятельств их совершения.

    В резолютивной части постановлений содержится указание на прекращение уголовного дела в отношении перечисленных лиц, отмену меры пресечения.

    При таких обстоятельствах судебная коллегия соглашается с выводами суда первой инстанции о том, что в приведенных постановлениях содержится формулировка обвинения К., Б. и К. в конкретных преступлениях».

    Из изложенного следует, что вывод суда первой инстанции, с которым соглашается судебная коллегия о том, что в постановлениях о прекращении уголовного дела вследствие акта амнистии содержится формулировка обвинения К., Б. и К. в конкретных преступлениях основан лишь на анализе содержания указанных постановлений.

      Но в этих постановлениях нигде не употребляется категория «обвинение», да и отсутствует прямое указание на такой статус К., Б. и К. как обвиняемые, который бы свидетельствовал о существовании в отношении них сформулированного «обвинения».

     Но тогда каким же образом суд первой инстанции и судебная коллегия могли сделать вывод о том, что в постановлениях о прекращении уголовного дела вследствие акта амнистии сформулировано «обвинение»?

      Согласно действовавшей в период вынесения этих постановлений ст. 209 УПК РСФСР, в постановлении о прекращении уголовного дела излагается сущность дела и основания прекращения.

     В категорию «сущность дела» вписывается описательная часть постановления, которая должна соответствовать изложенным в материалах уголовного дела обстоятельствам совершения преступления, установленным на момент его прекращения.

     Что же касается УПК уже РФ, то в нём центральное место в описательной части постановления о прекращении уголовного дела, как отражено в п.5 ч.2 ст. 213 УПК РФ занимает то, что «В постановлении указываются результаты предварительного следствия с указанием данных о лицах, в отношении которых осуществлялось уголовное преследование».

     Таким образом, в описательной части постановления о прекращении уголовного дела как с точки зрения действовавшего тогда УПК РСФСР, так и действующего сейчас УПК РФ должно быть зафиксировано то, что было установлено материалами уголовного дела на момент его прекращения или, иначе его результаты на момент прекращения.

     Как однозначно следует из содержания кассационного определения Верховного Суда РФ, К., Б. и К. имели статус подозреваемых, они были допрошены в качестве таковых и их статус не изменился, то есть оставался прежним и на момент прекращения уголовного дела.

    Следовательно, уголовные дела в отношении К., Б. и К. могли быть прекращены дознавателем Н. в отношении них только как имевших статус подозреваемых и соответственно, в постановлениях о прекращении уголовного дела в отношении К., Б. и К. могло быть сформулировано только подозрение.

     Уголовные дела в отношении К., Б. и К. были прекращены на основании ст. 5 ч. 1 п. 4 УПК РСФСР - вследствие акта амнистии от 26 мая 2000 года по ч.1 ст. 158 УК РФ (максимальное наказание, не превышает трёх лет лишения свободы) в июле 2000года.

     Согласно подпункта «а» п. 8 Постановления ГД ФС РФ от 26.05.2000 N 398-III ГД (ред. от 28.06.2000, с изм. от 05.07.2001) «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов» (начало действия редакции - 30.06.2000, которое распространяется и на наш случай), прекратить уголовные дела, находящиеся в производстве органов дознания, органов предварительного следствия и судов, о преступлениях, совершенных до вступления в силу настоящего Постановления, в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, за которые предусмотрено максимальное наказание, не превышающее трех лет лишения свободы[3].

     Итак, К., Б. и К. имели статус подозреваемых на момент прекращения дела и в описательной части постановлений о прекращении уголовного дела, отражающих сущность дела (ст. 209 УПК РСФСР) или его результаты (п.5 ч.2 ст. 213 УПК РФ) в отношении них было сформулировано подозрение: «К., Б. и К. совершены преступления, предусмотренные ст. 158 ч. 1 УК РФ, с указанием времени, места, и иных обстоятельств их совершения».

      Подобная формулировка подозрения соответствует по существу тому, что на законодательном уровне относится к подозрению согласно введенной Федеральным законом от 06.06.2007 N 90-ФЗ статьей 223.1. «Уведомление о подозрении в совершении преступления», в ч.2 которой было отражено, что в уведомлении о подозрении в совершении преступления должны быть указаны, в частности: фамилия, имя и отчество подозреваемого, число, месяц, год и место его рождения/п.3/; описание преступления с указанием места, времени его совершения, а также других обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пунктами 1 и 4 части первой статьи 73 настоящего Кодекса/п.4/; пункт, часть, статья Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающие ответственность за данное преступление /п.5/.

     Таким образом, все вышеизложенное однозначно позволяет прийти к выводу о том, что в постановлениях о прекращении уголовного дела содержится не формулировка обвинения, а формулировка подозрения К., Б. и К. в конкретных преступлениях.

     Может ли само по себе постановление о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям быть тем процессуальным актом, наличие которого свидетельствует о появлении (формулировании) обвинения в отношении К., Б. и К.?

     Постановление о прекращении уголовного дела, в том числе и по нереабилитирующим основаниям, является тем процессуальным актом как по УПК РСФСР/ст. 209 УПК РСФСР/, так и УПК РФ/п.5 ч.2 ст. 213 УПК РФ/, который в соответствии с его процессуальной природой в целом завершает производство по уголовному делу без направления его в суд, но никак не формулирует обвинение.

      И это закономерно, поскольку с точки зрения уголовно-процессуального закона для формулирования обвинения существуют иные процессуальные документы, различие между которыми обусловлено дифференциацией процессуальной формы предварительного расследования:

     а) по УПК РСФСР – в ходе предварительного следствия следователь выносит постановление о привлечении в качестве обвиняемого /ч.1 ст. 46 УПК РСФСР, ст. 143 УПК РСФСР и ст. 144 УПК РСФСР/; дознаватель по окончанию дознания по делу, по которому производство предварительного следствия не обязательно составляет обвинительное заключение /ст. 120 УПК РСФСР, ч.2 ст. 124 УПК РСФСР/; в ходе протокольной формы досудебной подготовки материалов «Начальник органа дознания, изучив протокол и приложенные к нему материалы, при наличии достаточных оснований возбуждает уголовное дело (кроме дел о преступлениях, предусмотренных статьями 115, 116, частью первой статьи 129 и статьей 130 Уголовного кодекса Российской Федерации) и формулирует обвинение с указанием статьи уголовного закона, предусматривающей данное преступление, о чем в протоколе делается соответствующая запись» /ч.4 ст. 415 УПК РСФСР;

     б) по УПК РФ – если следователь в ходе предварительного следствия выносит постановление о привлечении в качестве обвиняемого /п.1 ч.1 ст. 47 УПК РФ ч.1 ст. 171 УПК РФ/, то дознаватель составляет по окончании дознания обвинительный акт /п.2 ч.1 ст. 47 УПК РФ ч.1 ст. 225 УПК РФ/ или составляет по окончанию дознания в сокращенной форме обвинительное постановление /п.3 ч.1 ст. 47 УПК РФ ч.1 ст. 226.7. УПК РФ/.

      Процессуальным документом, в котором дознаватель Н. должна была бы формулировать обвинение в отношение К., Б. и К. по уголовному делу по ч.1 ст. 158 УК РФ, по которому производство предварительного следствия не обязательно /ст. 120 УПК РСФСР, ч.1 ст. 126 УПК РСФСР/ было бы обвинительное заключение, которое составляется по окончанию дознания /ч.2 ст. 124 УПК РСФСР/.
       Но такого процессуального документа как обвинительное заключение в материалах дела не было, как следует из содержания кассационного определения, и это означает, что не было сформулировано и обвинение по делу.

      На основании всего выше изложенного можно сделать вывод о том, что с какой бы стороны мы не подошли к постановлению о прекращении уголовного дела по такому нереабилитирующему основанию как вследствие акта амнистии в отношении К., Б. и К. в нём однозначно не могло быть сформулировано обвинение, а было, как установлено выше, отражено подозрение.

      А ведь именно то, что, по мнению суда первой инстанции и согласившейся с ним судебной коллегии, в постановлениях о прекращении уголовного дела было сформулировано обвинение позволило им прийти к выводу о том, что дознаватель Н. совершила преступление, предусмотренное ч.1 ст. 299 УК РФ.

      Соответственно то, что в постановлениях о прекращении уголовного дела вследствие акта амнистии было сформулировано не обвинение, а только подозрение означает для дознавателя Н.(осужденной) только одно, что в её действиях не было объективной стороны преступления, предусмотренного ч.1 ст. 299 УК РФ, иначе в её действиях отсутствовал состава преступления.

      Поэтому не случайно, что «В кассационных жалобах осужденная Н., не соглашаясь с приговором, утверждает, что не может быть осуждена по ст. 299 УК РФ, поскольку процессуально не предъявляла Б., К. и К. обвинение в совершении конкретных преступлений».

       Исходя из изложенного следует признать, что все рассуждения суда кассационной инстанции о виновности дознавателя Н. в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 299 УК РФ, не имеют юридического значения для квалификации по этой статье, в частности, о том, что «Имеющиеся в деле данные о ходе дознания, проведенного Н. в отношении указанных лиц: содержание протоколов допроса подозреваемых и осмотров мест происшествия с их участием, свидетельствуют об умысле Н., не располагая доказательствами виновности К., Б. и К., принять по уголовным делам решение, заведомо ставящее К., Б. и К. в положение лиц, виновных в совершении преступлений.
        При этом уголовные дела в отношении перечисленных лиц прекращены Н. по нереабилитирующим основаниям, что наряду с подрывом веры граждан в законное, справедливое расследование и справедливое правосудие, влечет и иные негативные правовые последствия для указанных граждан (возможность предъявления иска и т.д.)»[4]

       Кроме того, то, что данные рассуждения не имеют юридического значения для квалификации именно по ч.1 ст. 299 УК РФ, когда в действиях Н. нет объективной стороны данного преступления объясняется ещё и тем, что действует: во-первых, принцип законности, состоящий в том, что преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом /ч.1 ст. 3 УК РФ/; во-вторых, основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом /ст. 8 УК РФ/.

      Таким образом, квалификация действий дознавателя Н. по ч.1 ст. 299 УК РФ не соответствует законодательству, она была осуждена по данной статье незаконно и необоснованно, то есть произошла судебная ошибка.

       Но это не означает, что в действиях дознавателя Н. нет иного состава преступления.

       Как раз описываемые выше в кассационном определении действия дознавателя Н., совершенные из её личной заинтересованности и их последствия для К., Б. и К., подпадают под признаки состава преступления, предусмотренного ч.1 ст. 285 УК РФ «Злоупотребление должностными полномочиями», которые достаточно подробно раскрываются в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 N 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий».

        И в заключение следует отметить, что привлечение к уголовной ответственности как элемент объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 299 УК РФ, не тождественен с точки зрения как в своё время действовавшего УПК РСФСР, так и действующего сейчас УПК РФ постановлению о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям в случае, когда по делу не было предъявлено обвинение.

       Из чего закономерно следует, что в таком случае: с одной стороны, отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 299 УК РФ, нет его объективной стороны, а с другой – присутствует состав преступления, предусмотренный ст. 285 УК РФ.

Kudryavtsev Vladislav Leonidovich

Problems of convergence of criminal law and criminal procedural law
if you are qualifying under part 1 of article 299 of the Criminal code of the Russian Federation
(on the example of the appeal decision of the Supreme Court of the Russian Federation from December 26, 2002 N 58-о02-45)

The article from the point of view of legislation on specific court example examines the legality and validity of qualification under part 1 of article 299 of the Criminal code of the Russian Federation, when is the identification of the criminal prosecution with the termination of criminal case on grounds of non-rehabilitation in the case when the case was not charged.

Key words: convergence; criminal law; attraction obviously innocent to criminal liability; criminal prosecution; abuse of office; criminal trial; to prosecute an accused; the termination of the criminal case on non-rehabilitating grounds; accusation; suspicion; the Supreme Court of the Russian Federation; judicial error.

Пристатейный библиографический список

            1. Ревин В.П. Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ) // Злоупотребление должностными полномочиями лицами, осуществляющими правосудие или предварительное расследование // Преступления, посягающие на правосудие // Уголовное право России. Особенная часть: Учебник. 2-е изд., испр. и доп. / под ред. В.П. Ревина. М.: Юстицинформ, 2009. // СПС «Консультант плюс»