Никонов М., Ходжаева Е. Об изменениях в законодательстве об адвокатской деятельности и адвокатуре

Максим Никонов, адвокат Центральной коллегии адвокатов г.Владимира, к.ю.н.

Екатерина Ходжаева, научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге

6 июня 2016 года был официально опубликован закон №160-ФЗ (Федеральный закон от 02.06.2016 N 160-ФЗ "О внесении изменений в статьи 5.39 и 13.14 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации") изменивший регламентацию адвокатского запроса, форму удостоверения адвоката и порядок доступа по нему в здания судов и прокуратур, требования к стажу адвокатской деятельности для учреждения адвокатского кабинета и коллегии адвокатов, а также деятельность совета региональной адвокатской палаты, президента и комиссии по этике и стандартам ФПА РФ.  

Несмотря на длинный перечень того, что есть в этом законе, гораздо более важно то, чего в нём нет – нормативного решения проблем воспрепятствованию адвокатской деятельности в нашей стране при работе с адвокатскими запросами и посещении подзащитных в ИВС или СИЗО.   

Вопреки распространённому мнению, адвокатский запрос не является совсем уж неработающим инструментом. Так, согласно опросу 2014 года, в котором приняли участие 3317 действующих адвокатов из 35 регионов страны, адвокатский запрос как способ получения необходимых сведений рассматривался как совсем неэффективный лишь каждым десятым представителем сообщества – именно столько указали, что получают отказ в его удовлетворении в более чем 75% случаев. Среди адвокатов, направляющих адвокатский запрос при работе практически по каждому уголовному делу, показатель такой же. Вместе с тем, в этой категории респондентов несколько снизилась доля тех адвокатов, кто никогда не сталкивался с отказом в удовлетворении запроса: если среди всех опрошенных такой ответ выбрали 36%, то среди тех адвокатов, кто часто практикует запросы в уголовных делах, – 28%. Таким образом, несмотря на установившийся в профессиональном сообществе стереотип о том, что адвокатские запросы не удовлетворяются, опрос практикующих адвокатов показал более оптимистичные результаты:  около 60% респондентов не сталкивается с такой проблемой или сталкивается редко, четверть – часто и очень часто, остальные – от случая к случаю  (см. табл. 1).  

Таблица 1

Интерес представляет и разбивка по частоте отказов предоставить информацию по адвокатскому запросу среди различных организаций (см. табл.2 в Приложении).

Однако для автора адвокатского запроса важен не просто ответ, а ответ своевременный и полный. Нормативного обеспечения ни того, ни другого в законе №160-ФЗ нет. Так, срок ответа на адвокатский запрос – 30 дней, если необходимо дополнительное время (иными словами, если отвечающий недостаточно расторопен) – возможно продлить этот срок ещё на 30 дней. Учитывая процессуальные сроки, а также возможность сотрудников правоохранительных органов и судов при необходимости «гнать процесс», по прошествии 1-2 месяцев запрошенная адвокатом информация может уже не понадобиться. По-прежнему адвокату может быть отказано в предоставлении информации ограниченного доступа, которая требуется для осуществления защиты по уголовному делу или представлению интересов по делу гражданскому.

«Бочку дёгтя» дополняют нововведения о форме адвокатского запроса и о возможности не только отказать адвокату в предоставлении сведений при нарушении им формы, порядка оформления и направления запроса, но и прекратить его статус в связи с систематическим несоблюдением установленных законодательством требований к  адвокатскому запросу. Согласно тому же опросу, чаще всего не сталкиваются с отказами ответить на адвокатский запрос те адвокаты, которые реже других отмечают нарушение прав подзащитных со стороны правоохранительных органов и судов. Напротив, чем  чаще адвокат констатирует нарушения прав подзащитных (и, по-видимому, чем более  активно их отстаивает), тем чаще он получает отказ в предоставлении информации по адвокатским запросам (см.табл.3 в Приложении). В результате именно адвокаты с активной защитительной позицией оказываются в «группе риска», которой будут чаще отказывать по формальным основаниям в предоставлении информации по запросам, тем самым, как минимум, доставляя неудобства, а, как максимум, создавая основания для дисциплинарного производства.

Не решена и проблема с допуском адвокатов к подзащитным в ИВС и СИЗО. Пожалуй, наиболее показательный пример за последнее время – воспрепятствование следователями встрече адвоката с Н.Ю.Белых. В прошлом году аналогичная ситуация возникала по делу В.М. Гайзера. Если ранее случаи недопуска адвоката в ИВС или СИЗО представляли собой скорее издержки бюрократии (как, например, это произошло в период смены адвокатских удостоверений) или «творческой» трактовки закона отдельными сотрудниками УФСИН, требующими вопреки Постановлению КС РФ №14-П от 25.10.2001 года предоставлять им наряду с удостоверением и ордером ещё и некие «разрешения» или «допуски» от следователя, то приведённый пример явно демонстрирует возможность умышленного использования подобного механизма в интересах следствия.

При этом закон №160-ФЗ не только не решил обозначенную проблему, но и de jure дополнительно ограничил адвокатам право прохода в здания, где размещаются некоторые суды и правоохранительные органы. Например, по предъявлении только удостоверения адвокат теперь de jure не может беспрепятственно попасть в областные и приравненные к ним суды или РОВД. Для сравнения: согласно п.5 ст.14 закона Республики Казахстан «Об адвокатской деятельности» адвокат пользуется правом свободного доступа в административные здания судов, прокуратуры, органов, ведущих уголовный процесс, в установленном порядке по предъявлении им удостоверения адвоката. По-видимому, казахстанский законодатель просто не является столь проницательным по сравнению с российским, полагающим подобные нормы «разрушительными».  

Симптоматична и траектория закона №160-ФЗ – от первого драфта законопроекта до подписания президентом: оказалось, что для решения сугубо своих профессиональных проблем, не требующих сколько-нибудь фундаментальных изменений в законодательстве, адвокатам не только необходимо вести длительные (как отмечает исполнительный вице-президент ФПА РФ Андрей Сучков – более трёх лет) переговоры с «силовиками», но и не получается пролоббировать интересы тех, кто работает на «земле», сталкиваясь с несвоевременными ответами на адвокатские запросы, недопуском к подзащитным в СИЗО и прочими «радостями» адвокатской работы. Справедливая критика, высказанная ещё на стадии обсуждения законопроекта, также не была услышана. В результате мы получили закон, которого, как бы это резко не звучало, лучше бы не было.