Боруленков Ю.П. Доследственная проверка: за и против // Российский следователь. 2013. № 19. С. 48.

(C согласие издательства журнала на сайте размещен фрагмент статьи)

[…] Десятилетия продолжается дискуссия о процедуре возбуждения уголовного дела, которая с новой силой разгорелась на фоне отказа законодателей Украины и Армении[1] от возбуждения уголовного дела как исходной стадии уголовного процесса[2].

Анализ изменений и дополнений, внесенных в УПК РФ Федеральным законом от 4 марта 2013 г. № 23-Ф3, позволяет констатировать сохранение общих тенденций последнего времени в трансформировании института возбуждения уголовного дела. В самом общем виде сущность указанных процессов сводятся к закреплению в законе норм, регламентирующих все более широкое применение процессуальных средств до принятия формального решения о возбуждении уголовного дела. Таким образом, по мнению ряда ученых, фактически стирается самостоятельность стадии возбуждения уголовного дела, обусловленная спецификой формы и содержания возникающих и реализующихся в ходе неё правоотношений[3].

По мнению Б.Я. Гаврилова, процессуальный порядок начала производства по уголовному делу должен быть принципиально изменён с исключением из УПК РФ норм о возбуждении уголовного дела и об отказе в возбуждении уголовного дела[4]. Ряд авторов считают необходимым вообще ликвидировать возбуждение уголовного дела в качестве самостоятельной стадии процесса, поскольку она более не выполняет тех задач, ради которых она была введена в уголовный процесс[5], а производство по делу возбуждать (начинать) подачей заявления или сообщения о фактических событиях, содержащих противоправность[6].

По нашему мнению, при рассмотрении данного вопроса необходимо учесть ряд существенных обстоятельств. В следственные органы Следственного комитета России в 2012 году поступило 985,6 тыс. заявлений и сообщений о преступлениях, после проведения проверки которых возбуждено 132 тыс. уголовных дел. Данная статистика свидетельствует, что на момент поступления сообщений в 750 тыс. случаев оснований для возбуждения уголовных дел не было. Элементарный подсчёт говорит, что у следователя на одно уголовное дело находится в производстве 5-6 материалов проверок, по которым он в течение 3-30 суток обязан принять решение. В настоящее время текущая нагрузка на одного следователя составляет от 5 до 12 находящихся в производстве уголовных дел. Соответственно не сложно установить, что следователь ежемесячно проверяет и принимает решение об отказе в возбуждении уголовного дела по 15-50 заявлениям и сообщениям, на что затрачивает до 70 % рабочего времени[7]. Соответственно возникает вопрос, может ли следователь при такой нагрузке качественно расследовать уголовные дела и своевременно разрешать материалы проверки?

В прошлом году отменено 103,5 тыс. решений об отказе в возбуждении уголовного дела, по результатам дополнительных процессуальных проверок возбуждено 1187 уголовных дел или 1,1% от числа отменённых постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела[8] (или 0,12% от общего количества зарегистрированных сообщений о преступлениях)[9]. Приведённые статистические показатели ещё раз подтверждают тот факт, что и после проведения дополнительной проверки по абсолютному большинству материалов достаточных данных, свидетельствующих о наличии признаков состава преступления, необходимых для возбуждения уголовного дела, получено не было.

Некоторые исследователи, видя цифры отменённых в результате осуществления прокурорского надзора и ведомственного контроля постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел, делают выводы о распространённости на этой стадии уголовного процесса нарушений конституционных прав потерпевших на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба[10].

И в этом контексте приводится пример[11], когда по заявлению Б. о противоправных действиях председателя гаражного общества, выразившихся в необоснованном взыскании членских взносов и мошенничестве, связанном с завладением 5000 руб. с июня 2007 г. по май 2010 г. проводилась проверка, в ходе которой органом дознания более 8 раз принимались незаконные решения об отказе в возбуждении уголовного дела[12].

Практически каждый дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа чуть ли не ежедневно сталкивается с такого рода заявлениями. И все прекрасно понимают, что прокурору проще отменять постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, чем написать обоснованное заключение вышестоящему прокурору. В результате попадаем в патовую ситуацию, когда нет оснований для возбуждения уголовного дела, а прокурор регулярно, по мере поступления жалоб заявителя, отменяет постановления об отказе в возбуждения уголовного дела, давая неисполнимые указания. И это может продолжаться годы. Но и возбуждение уголовного дела в данном случае не приводит к каким-либо реальным результатам, поскольку такое уголовное дело прокурор и в суд не направит, и прекратить не даст, опять же с учётом жалоб заявителя.

Мы считаем, что в данном случае нельзя вести речь о нарушении отказом в возбуждении уголовного дела конституционных прав заявителей на доступ к правосудию, поскольку гражданин имеет возможность защищать свои нарушенные, по его мнению, права в гражданском порядке.

Юридическая конфликтность стала одной из доминант современного развития и препятствует стабилизации общества, успешному решению стоящих перед ним политических, экономических и социальных задач[13]. Сотрудникам правоохранительных органов хорошо известен тип заявителей, постоянно жалующихся во все инстанции по надуманным основаниям[14].

Не редкость, когда адвокаты при очевидности гражданско-правового спора их клиента, обращаются с заявлением о преступлении в правоохранительные органы, чтобы последние подготовили им документальную базу для обращения в суд.

Предприниматели зачастую рассматривают уголовный процесс как один из инструментов ведения бизнеса, один из способов повысить доходность своего предприятия, например, выведя из строя конкурента путём возбуждения в отношении его уголовного дела[15].

И никого из подобного рода заявителей не останавливает чисто гипотетическая возможность быть привлёченным к уголовной ответственности за заведомо ложный донос. А вот требование закона о необходимости принятия решения в отношении заявителя в случае отказа в возбуждении уголовного дела загоняет в угол следователей и дознавателей с практической и логической точек зрения.

Не случайно в статье «О наших экономических задачах», опубликованной 30 января 2012 г. в газете «Ведомости», В.В. Путин указал на необходимость «исключить из уголовного законодательства все рудименты советского правосознания, все зацепки, которые позволяют делать из хозяйственного спора уголовное дело на одного из участников». Безусловно, такой подход должен присутствовать не только в сфере экономики, поскольку заявление «Посажу!» и последующие действия одного из участников бытового конфликта способно отравить жизнь любому добропорядочному гражданину. Отдельного обстоятельного разговора заслуживает вопрос о порядке рассмотрении заявлений и сообщений в отношении различного рода должностных лиц и спецсубъектов.

В Совете Федерации Федерального Собрания РФ Генеральный прокурор Ю.Я. Чайка говорил о 3,4 млн. выявленных прокурорами нарушений на этапе регистрации сообщений о преступлениях[16]. Презентуя портал правовой статистики Генеральной прокуратуры, первый замгенпрокурора А. Буксман отметил, что прокуратура – единственное ведомство среди правоохранительных, которое «абсолютно не заинтересовано» в фальсификациях или подтасовках статистических данных о состоянии преступности в том или ином месте страны[17]. По данным прокуроров, они ежегодно обнаруживают по всей стране около 3 млн. укрытых преступлений[18]. Я задаюсь вопросом, какую «статистику» показывает прокуратура, если по данным того же Портала в 2012 году на территории России всего зарегистрировано 2,3 млн. преступлений[19]. Миллионы выявленных так называемых «нарушений» и единицы реально поставленных на учёт преступлений. А сколько из них дошли до суда? Выявление таких «нарушений» никакого отношения не имеет к состоянию законности в этой сфере. Кому нужна такая «дутая» статистика?

[…] В абсолютном большинстве фактов речь не идёт об укрытии преступлений, тем более умышленном. Из так называемых «отказных» материалов возбуждаются уголовные дела, как правило, об экономических, налоговых, должностных преступлениях, по фактам дорожно-транспортных происшествий, смерти граждан в лечебных учреждениях, в случаях, когда на стадии проверки не представилось возможным опросить лицо, в отношении которого поступило заявление или сообщение (уклонение призывника от военной службы и др.).

В стадии возбуждения уголовного дела, особенно по делам об экономических преступлениях, следователю недостает фактических данных о совершённом преступлении, что объективно может быть объяснено весьма ограниченными сроками, отведёнными законодателем на принятие решения о возбуждении уголовного дела или об отказе в его возбуждении[20]. Сложность и объёмность материалов, которые необходимо собрать для принятия законного и обоснованного процессуального решения, неизбежно и объективно влекут за собой удлинение срока проверки. Безусловно, опасной с точки зрения получения дисциплинарного взыскания уловкой следователя является вынесение заведомо необоснованного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в расчёте на последующую отмену, но и выхода у него другого нет, поскольку и возбуждение уголовного дела будет в данном случае расценено прокурором как преждевременное, с отменой постановления о возбуждении уголовного дела. Прокурор на стадии возбуждения уголовного дела при любом развитии событий с точки зрения показателей своей работы находится в выигрышном положении.

Некоторые авторы отмечают, что в настоящее время так называемая доследственная проверка стала по своей сути непроцессуальной формой расследования, а уголовное дело возбуждается лишь после того, как установлена судебная перспектива уголовного дела[21].

По мнению ряда исследователей, предлагающих исключить стадию возбуждения уголовного дела, в момент регистрации сообщения о преступлении органы расследования не должны давать деянию официальную юридическую оценку и выносить какое-либо связанное с этим правоприменительное решение (в духе «постановления о возбуждении уголовного дела»)[22].

Данная позиция вызывает ряд возражений. Предварительная квалификация необходима, в частности, по следующим причинам: уголовно-процессуальное принуждение допустимо лишь при наличии признаков преступления; предусмотренный в ст. 144 УПК РФ порядок предназначен для рассмотрения не любого сообщения, а лишь сообщения о преступлении, но для отграничения сообщения о преступлении от иных сообщений, поступающих в правоохранительные органы (например, в ОВД различают сообщения и заявления о преступлениях, об административных правонарушениях, о происшествиях[23]), необходимо, прежде всего, квалифицировать то деяние, о котором говорится в полученном сообщении; без обоснованного признания сообщения сообщением о преступлении проблематично проверить законность действий при проверке полученного сообщения. Предварительная квалификация преступного деяния необходима: а) для решения вопроса о наличии обязанности осуществления уголовного преследования, так как согласно ч. 1 ст. 21 УПК РФ прокурор, следователь и дознаватель осуществляют уголовное преследование от имени государства не по любым делам, а по уголовным дедам публичного и частно-публичного обвинения; б) для решения вопроса о возможности или невозможности проведения органом дознания тех или иных ОРМ (ст. 8 Закона об ОРД); в) установления пределов дальнейшего познавательного процесса по кругу фактов, пределы ограничения прав и свобод граждан[24].

Сложность данного вопроса подтверждается Рекомендациями «О критериях разграничения понятий «сообщение о преступлении» и «сообщение о происшествии», разосланными для использования в практической деятельности письмом № 36-13-2010 от 03.10.2010 за подписью заместителя Генерального прокурора В.Я. Гриня, которого сложно заподозрить в лояльности к вопросам учётно-регистрационной дисциплины.

[…] Вышеизложенное свидетельствует о необходимости взвешенного подхода к предложениям ликвидации уголовно-процессуального института отказа в возбуждении уголовного дела. Кроме приведённых выше, возникает масса вопросов практического свойства по поводу перераспределения полномочий между органом дознания и следствием, сроков проверки и учёту материалов, которые будут заводиться «вместо» и «до» возбуждения уголовных дел, проблема нераскрытых преступлений (так называемых преступлений «без лица») и т.д.[25] Следует особо подчеркнуть, что изменение концепции уголовного процесса с неизбежностью влечёт иные подходы к выстраиванию теории доказательств, со смещением акцентов на относимость, с возможным отказом от допустимости как характеристики процессуального доказательства[26].

[…] Все реформы в социально-экономической и социально-правовой жизни общества осуществляются в два этапа (разрушительный и созидательный), то следует признать, что УПК РФ великолепно вписывался в первый этап реформы уголовного судопроизводства нашей страны. Кстати, не случайно этот этап по времени совпадает с разрушениями прежней системы правоохранительных органов[27], реформа которых приобрела перманентный характер.

[…] Наличие разных точек зрения на возбуждение уголовного дела, изменения уголовно-процессуального законодательства ближнего зарубежья, появление всё новых работ, в которых исследуются сущность и различные его аспекты, подтверждают, по нашему мнению, необходимость дискуссии о путях реформирования уголовного судопроизводства России и очень серьёзного правового мониторинга[28]. Законодатель, чтобы быть последовательным в обеспечении прав и свобод всех участников уголовного судопроизводства, должен занять позицию, которая в равной мере гарантировала бы права и свободы всех сторон уголовного судопроизводства.