Предметом анализа в работе выступают законодательные новации, регламентирующие порядок временного помещения обвиняемого, подозреваемого в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях (ФЗ №500-ФЗ).

Авторы анализируют основания и субъектов инициации применения названной меры; цели и процессуальную форму ее применения; комплекс гарантий для лиц, в отношении которых реализуется эта мера. В итоге, вскрыты основные коллизии внесенных нормативных новаций; отмечена пробельность в регулировании принципиальных моментов оказания неотложной психиатрической помощи; высказаны актуальные предложения и рекомендации в этих вопросах

Ключевые слова: обвиняемый, психическое расстройство, временное помещение в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, судебный контроль, гарантии прав обвиняемого

Исследуя в свое время порядок производства стационарной судебно-психиатрической экспертизы, реализуемой в отношении подозреваемых, обвиняемых по уголовному делу (п. 3 ст. 196 УПК), мы вынужденно акцентировали проблему правовых оснований применения к указанным лицам специализированного психиатрического лечения, осуществляемого вне гарантий и процедур, установленных для применения принудительных мер медицинского характера (далее – ПММХ; гл. 51 УПК). Суть проблемы заключалась в том, что буквально с первых часов помещения испытуемых в психиатрический стационар к ним применялся набор таких специфических лекарственных средств как галоперидол, галоперидол-деканоат, стелазин, тизерцин, циклодол, амитриптилин, анафранил, паркопан. Правомерно возникли вопросы, как о легальности их применения в отношении указанных лиц, так и системы гарантий, установленных относительно такого вида лечения.

Апеллируя к Закону Российской Федерации от 2 июля 1992 г. №3185-I «О психиатрической помощи...»[1], мы утверждали, что подобное лечение может иметь место только на основании судебного решения или на основе письменного добровольного согласия указанных лиц. В ответ были представлены медицинские карты испытуемых с наличием специального  штампа и подписью обвиняемого, посредством которой он (якобы) выражал добровольное согласие на оказание психиатрической помощи. Однако, мы обратили внимание на записи в медицинских картах, по сути которых испытуемые (во время врачебного обхода) категорически заявляли, что: отказываются от бесед с врачом; от еды; от применения того или иного медицинского препарата; неоднократно просят уменьшить дозы лекарств; угрожают суицидом, требуют выписки; предпринимают попытки покинуть психиатрический стационар. Как представлялось, при подобных поведенческих актах речь о добровольности реализуемой психиатрической помощи уже не идет. Конфликт интересов ставил вопрос о независимом судебном контроле, предмет которого: законность и обоснованность, как самого факта специализированного психиатрического лечения и назначаемых для этого средств,  так и строго определенного (обоснованного) срока их применения.

Не найдя понимания по этим моментам, мы апеллировали к итоговым экспертным заключениям, сформированным в отношении указанных лиц. По основным выводам последних обвиняемые, как правило, были признаны в качестве лиц: не отдающих отчет в своих действиях и не руководящих ими; причем, как в момент совершения общественно опасного деяния, так и производства самой экспертизы. Однозначным был и вывод экспертов о том, что, в силу выявленного психического расстройства, испытуемые нуждаются в применении ПММХ в порядке гл. 51 УПК РФ. На основе системы указанных фактов мы настаивали на том, что эти лица объективно не могут быть субъектами выражения письменного добровольного согласия на оказание неотложной специализированной психиатрической помощи.

Сложно было также понять, на каком основании эти лица были оставлены в психиатрическом стационаре по окончании экспертизы; при этом к ним, как и ранее, интенсивно применялись указанные средства лечения – вплоть до объективации решения суда о применении ПММХ. Суммарные сроки лечения при этом в среднем составили от 135 до 295 суток.

Несмотря на публикацию основных итогов исследования[2], все наши доводы и акценты по этим проблемам были оставлены без внимания и российской доктриной, и непосредственно законодателем. Между тем,  озвученные проблемы никуда «не исчезли». Свидетельством тому  правовые позиции, сформированные в Постановлении Конституционного Суда РФ от 24 мая 2018 г. №20-П.[3] Размещение этого акта в системе «Гарант» было анонсировано подзаголовком «Конституционный Суд РФ разобрался с правилами перевода обвиняемых в психиатрический стационар». Насколько, разобрался, попробуем пояснить. Основной проблемой, поставленной на разрешение Суда, стала неопределенность сроков, в течение которых обвиняемые Д. и К. сначала находились на стационарной судебно-психиатрической экспертизе, а затем (до решения вопроса о ПММХ) были «оставлены» в психиатрическом стационаре, где к ним усиленно применялось специализированное психиатрическое лечение. Естественно, вне порядка, установленного для ПММХ, судебного контроля и иной системы гарантий, предусмотренных гл. 51 УПК РФ. К  обвиняемому Д., например, подобное «добровольное» лечение применялось в течение более 12 месяцев. При этом все жалобы обвиняемых в суды общей юрисдикции были оставлены без внимания.

Оценив ситуацию, Конституционный Суд РФ констатировал, как  исходную правовую неопределенность сроков, в течение которых обвиняемые содержались в психиатрическом стационаре (что не соответствует положениям Конституции РФ), так и неопределенность самих правовых оснований их содержания в указанном стационаре вне процедур и гарантий, установленных для ПММХ. Законодателя обязали оперативно определиться в этих моментах.

Новации были объективированы Федеральным законом от 30 декабря 2021 г.[4] Если кратко, суть усилий законодателя сведена к определению надлежащей процессуальной формы оказания обвиняемым необходимой психиатрической помощи, при условии, что в отношении них нет еще решения суда о применении ПММХ (гл. 51 УПК), но есть акт судебно-психиатрической экспертизы, по основным выводам которой они признаны нуждающимися в оказании неотложной психиатрической помощи.

В итоге: часть 2 ст. 29 УПК РФ была дополнена пунктами, устанавливающими новые формы судебного контроля, реализуемого в порядке ст. 108 и 435 УПК РФ, в виде императивных решений суда: о временном помещении подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей, в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях (п. 2.1); и о продлении срока временного пребывания подозреваемого, обвиняемого, содержащегося под стражей, в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях (п. 2.2). Дополнительно, новой редакцией ст. 435 УПК РФ был урегулирован порядок временного помещения обвиняемых в медицинскую организацию, оказывающую временную психиатрическую помощь в стационарных условиях. Здесь же были сформированы предписания относительно порядка их содержания в данном стационаре; обязательности периодического психиатрического освидетельствования; порядка продления судом необходимых сроков оказания «временной» психиатрической помощи. В проблемы оснований и правомерности специализированного психиатрического лечения обвиняемых во время производства стационарной судебно-психиатрической экспертизы законодатель, как и Конституционный Суд РФ, благоразумно, вникать не стал.

По идее, проблема исчерпана. Мы же, напротив, считаем, что данные  новеллы еще более ухудшили ситуацию с обеспечением прав и гарантий, как для субъектов судебно-психиатрической экспертизы, так и для лиц, к которым «временно» применяются меры неотложной психиатрической помощи.  Поясним:

1. нормы УПК РФ более не регулируют порядок направления на стационарную судебно-психиатрическую экспертизу подозреваемых, обвиняемых, которые на момент назначения экспертизы содержатся под стражей. Часть 2 ст. 29 УПК РФ не содержит норм о данной форме судебного контроля; пункт 3 части 2 ст. 29 УПК РФ указывает лишь на правомочие суда решить вопрос о направлении на указанную экспертизу обвиняемых, не находящихся под стражей. Ранее (до введенных новаций) этот вопрос решался нормами ст. 435 УПК РФ. Однако в ее новой редакции подобные  предписания устранены; в настоящее время  указанной нормой регулируется исключительно порядок оказания неотложной психиатрической помощи обвиняемым. В итоге, уже в течение полутора лет все ходатайства следственных органов и акты суда по фактам назначения указанных экспертиз не основаны на нормах закона; по сути, лишены юридической силы;

2. не разобрался законодатель и в компетенции должностных лиц, инициирующих ходатайства перед судом о применении или продлении указанной «временной» психиатрической помощи. По букве ч. 1 ст. 435 УПК РФ вопрос о необходимости ее применения может возникнуть лишь по итогам заключения экспертизы. Именно в выводах последней фактическое основание для инициации указанной меры: вывод экспертов о тяжелом психиатрическом расстройстве испытуемого, которое требует оперативного применения временных мер неотложной психиатрической помощи. Как следствие, управомоченные субъекты (среди которых в законе указаны: суд; следователь, с согласия руководителя следственного органа; дознаватель, с согласия прокурора) инициируют перед судом ходатайство о временном помещении обвиняемого в лечебных целях в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях. Суд в порядке ст. 108 УПК РФ разрешает это ходатайство, принимая решение, как о временном помещении указанных лиц в соответствующую медицинскую организацию, так и о конкретном сроке применения указанной меры. Эти же субъекты по нормам части 2 ст. 435 УПК РФ ходатайствуют перед судом о продлении срока применения указанной меры (ст. 109 УПК). Они же по части 10 ст. 435 УПК РФ информируются медицинской организацией, оказывающей психиатрическую помощь, о текущем психическом состоянии обвиняемого.

Между тем, по букве части 1 ст. 434 УПК РФ единственно легальной формой расследования в отношении указанной категории лиц является предварительное следствие. Переход на эту форму является обязательным с момента установления факта психического расстройства обвиняемого. В силу чего указание в части 1, 2, 10 ст. 435 УПК РФ на (якобы) надлежащую компетенцию дознавателя, органа дознания, прокурора является ошибкой. Последние, однозначно не субъекты решения названных выше вопросов.

3. проблема компетенции возникает и при оценке ч. 2 ст. 435 УПК РФ. Речь о порядке продления применения указанной «временной» меры за пределами первичного срока, установленного судом. По букве закона, суд вправе принять такое решение неоднократно, но не свыше сроков, установленных ст. 109 или 255 УПК РФ. По идее, исчерпывающе. Однако за рамками закона остался вопрос, насколько эти императивы обязывают следователя и суд к учету всей системы условий, установленных в части 2 и 3 ст. 109 УПК РФ. По сути последних, напомним, продление срока свыше 6 и 12 месяцев обусловлено системой особых условий, среди которых: категория преступлений, по которым расследуется дело (средней тяжести, тяжкие, особо тяжкие); строго управомоченный субъект согласования ходатайства следователя; соответствующий суд (субъект принятия решения); наконец, исключительность следственной ситуации при продлении срока свыше 12 месяцев. Является ли эта система условий обязательной для решения судом вопроса о продлении исследуемой «временной» психиатрической меры, нормы части 2 ст. 435 УПК РФ не поясняют;

4. неопределенно выражена воля закона и в определении «первичного» срока применения названной меры. Часть 1 ст. 435 УПК РФ, по сути которой суд принимает решение о временном оказании психиатрической помощи с указанием конкретного срока, но не более чем на 6 месяцев, не дает ответа на вопрос: сразу на 6 месяцев или сначала в пределах 2-х месячного срока. Как это указано в части 1 ст. 109 УПК РФ; с дальнейшим продлением указанной меры по правилам частей 2 и 3 ст. 109 УПК РФ (до 6, 12, 18; ...и далее мес.?).

Проблема и то, насколько оправдана характеристика указанной помощи как «временной»; к примеру, при сроках ее применения в 6-12-18 месяцев. Тем более что законодатель не поясняет, с силу каких именно причин следователь «не в состоянии» в пределах указанных сроков оперативно подготовить и направить в суд материалы дела с постановлением о применении к лицу ПММХ. Без ответа оставлены также вопросы: по каким правилам исчисляется срок оказания «временной» психиатрической помощи с учетом суммарных сроков применения мер пресечения (п. 3 ч. 10 ст. 109 УПК); есть ли предельный  (пресекательный) срок применения указанной помощи; и т. п.;

5. не менее актуален вопрос, насколько применение указанной психиатрической меры: суть основание для временного приостановления производства по делу (гл. 28 УПК). Если это легальное основание для данного акта: оно носит самостоятельный характер или это разновидность пункта 4 части 1 ст. 208 УПК РФ. Практика объективирует проблемы в этих моментах; в зависимости от региона дело приостанавливается со ссылкой:  на пункт 4 части 1 ст. 208 УПК РФ, пункт 3 части 1 ст. 208 УПК РФ, на нормы ст. 435 УПК РФ;

6. ошибся законодатель и в определении порядка помещения обвиняемых, подозреваемых, не содержащихся под стражей, в медицинскую организацию, оказывающую «временную» психиатрическую помощь. Указывая в части 11 ст. 435 УПК РФ на то, что этот вопрос должен решаться по правилам ст. 203 УПК РФ, законодатель в принципе «не заметил» что все части этой статьи содержат предписания, связанные только с порядком производства стационарной судебно-психиатрической экспертизы. В итоге, в этой статье вообще нет предписаний относительно порядка оказания «временного» психиатрического лечения по правилам ст. 435 УПК РФ;

7. не стал регулировать законодатель и вопросы, связанные с предметом проверки суда, рассматривающего ходатайство следственных органов о применении к обвиняемому «временной» психиатрической помощи. По букве закона предмет подобной проверки: исключительно свойства законности и обоснованности ходатайства следственных органов. В вопросы собственно психиатрического лечения (тем более, в столь длительных временных пределах), его специфических средств, суд в принципе не входит. Как следствие, в заседание суда, реализуемое по правилам ст. 435 УПК РФ, – в отличие от порядка, установленного для применения ПММХ (гл. 51 УПК), – специалисты в области психиатрии, не приглашаются. Между тем, именно они могли бы разумно пояснить суду, как саму необходимость назначенного лечения, так и (реально) необходимые для этого сроки и средства.

Нам могут возразить: что эти проблемы явно надуманны, практически несостоятельны; следователи (тем более, судьи) в соответствии с наработанным опытом и компетентностью вполне могут нивелировать указанные коллизии, обеспечить законность и обоснованность применения исследуемой меры. Не спорим, могут; но есть и иные «стандарты», которые собственно и побудили к написанию этой статьи. Приведем, для примера, решение суда по делу №3/14-14/2023, рассмотренному Сормовским районным судом г. Нижнего Новгорода 19 мая 2023 г.[5]

<...> «16 мая 2023 г. в Сормовский районный суд г. Н. Новгорода поступило постановление следователя С. о возбуждении перед судом ходатайства о временном помещении в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, лица, в отношении которого ведется производство о применении ПММХ, – Ш., – обвиняемого в совершении запрещенного уголовным законом общественно опасного деяния, подпадающего под признаки преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 162 УК РФ, на 01 мес.00 сут., а всего до 06 мес. 00 сут., т. е. по 22.06.2023 г.[6]  

Уголовное дело №12201220078001932 по факту разбойного нападения возбуждено 23.12.2022. В этот же день Ш. задержан в порядке ст. 92 УПК РФ, и допрошен в качестве подозреваемого. 23.12.2022 Ш. предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 162 УПК РФ.

23.12.2022 Сормовским районным судом г. Н. Новгорода Ш. избрана мера пресечения в виде содержания под стражей сроком на 02 мес. 00 сут., т. е. до 22.02.2023 г. 20.02.2023 срок содержания Ш. под стражей продлен на 01 мес. 00 сут., а всего до 03 мес. 00 сут., т. е. по 22.03.2023 г. 21.03.2023 срок содержания под стражей продлен на 02 мес.00 сут., а всего до 05 мес. 00 сут.,    т. е. по 22.05.2023 г. включительно.

В ходе расследования установлено, что Ш. находится на диспансерном динамическом наблюдении с 2014 г. с диагнозом – «шизофрения параноидная непрерывного течения».

15.05.2023 Ш., его законный представитель, адвокат ознакомлены с материалами уголовного дела, оконченного расследованием. Решение о направлении дела в суд с постановлением о применении ПММХ составлено 15.05.2023 и направлено прокурору Сормовского района г. Н. Новгорода.

В судебном заседании следователь и прокурор ходатайство поддержали. Ш., его законный представитель, защитник по сути ходатайства следственных органов не возражали. Выслушав участников судебного разбирательства, исследовав приобщенные к ходатайству материалы, суд, руководствуясь требованиями ст. 97, ст. 108, ч. 1 ст. 435 УПК РФ, а также положениями Пленума Верховного Суда РФ №41 от 19 декабря 2013 г. «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога», пришел к следующим выводам:

Исследованные в судебном заседании материалы, приобщенные к ходатайству о переводе обвиняемого в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, подтверждают обоснованность ходатайства. В соответствии со  ст. 29 УПК РФ суд в ходе досудебного производства правомочен принимать решение о продлении срока временного пребывания обвиняемого, подозреваемого, содержащегося под стражей, в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях».

Далее, суд констатирует: что в соответствии с ч. 1 ст. 435 УПК РФ он вправе помещать лицо, страдающее психическим расстройством в соответствующую медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях; приведены и «фактические основания»  указанного:

«...Срок ограничения свободы Ш. истекает 22.05.2023 г., однако судом установлено, что указанного срока недостаточно для обеспечения принятия прокурором, а также судом решений по поступившему уголовному делу с учетом сроков, предусмотренных ч. 5 ст. 439, ч. 1 ст. 221, ч. 3 ст. 227   УПК РФ. Таким образом, продление срока ограничения свободы, путем помещения Ш. в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, вызвано объективными обстоятельствами и не превышает разумных пределов.

С учетом представленного суду заключения амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы №405 от 17.03.2023 г.:

1.                Ш. обнаруживает клинические признаки психического расстройства в форме – параноидной шизофрении непрерывного течения с выраженным эмоционально-волевым дефектом личности. ...Указанный диагноз подтверждается повторными госпитализациями в психиатрический стационар; ...установлением второй группы инвалидности по психическому заболеванию; данными настоящего клинического психиатрического обследования, при котором выявлено: нарушение мышления (формальность, паралогичность, резонерство) и эмоционально-волевой сферы (формальность контракта, склонность к аффективным реакциям, гипомимичность, эмоциональное обеднение, холодность, двойственность эмоций и поступков) по шизофреническому типу, в сочетании с отсутствием критических и прогностических способностей;

2.                В момент инкриминируемого ему деяния Ш. также обнаруживал признаки вышеуказанного заболевания и не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, руководить ими;

3.                По своему психическому состоянию в настоящее время Ш. принимать участие в судебно-следственном процессе не может;

4.                В связи с повторностью общественно-опасных деяний, отсутствия критики подэкспертного к своему болезненному состоянию и правонарушению, повторности госпитализаций в психиатрический стационар, отсутствием связи с диспансерным отделением, отказа от приема назначенного лечения в амбулаторных условиях, Ш. нуждается в применении к нему ПММХ в организации, оказывающей медицинскую помощь в стационарных условиях специализированного типа.

<...> В виду изложенного суд приходит к выводу об удовлетворении ходатайства следователя. ...Судом обсуждался вопрос о применении в отношении обвиняемого иной, более мягкой меры пресечения, чем временное помещение в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, однако, принимая во внимание вышеуказанные обстоятельства, суд приходит к выводу о невозможности применения иной меры пресечения.

На основании изложенного, и руководствуясь ст. 97, 108, ч. 1 ст. 435 УПК РФ, суд постановил:

удовлетворить ходатайство следователя и перевести Ш. в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа на 1 мес. 00 сут., т. е. по 22.06.2023 г. Срок нахождения в медицинской организации исчислять с момента помещения Ш. в данную организацию;

<...> продлить срок содержания под стражей Ш. до момента помещения в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, но на срок не более 1 мес. 00 сут., т. е. до 22.06.2023 включительно;

после помещения Ш.А.В. в медицинскую организацию меру пресечения в виде содержания под стражей отменить».

Процессуалистам, скорее всего, не надо особого комментария, как относительно сути, так и итоговых выводов этого судебного акта. Тем не менее, мы акцентируем отдельные из принципиальных моментов:

1. следователь, прокурор, суд, по сути, однозначно уверены, что в рамках данного дела и, соответственно, судебно-контрольного производства речь идет о разрешении вопроса о необходимости применения к обвиняемому Ш. принудительных мер медицинского характера, применяемых в порядке гл. 51 УПК РФ.  Об этом, в частности, свидетельствует:

окончание предварительного расследования и ознакомление обвиняемого, его защитника, законного представителя с материалами дела, оконченного расследованием, в порядке главы 30 УПК РФ;

итоговое постановление следователя, которым он ходатайствует перед прокурором о направлении уголовного дела в суд для разрешения вопроса о применении к обвиняемому принудительных мер медицинского характера;

итоговый вывод суда о том, что Ш. нуждается в применении к нему ПММХ в организации, оказывающей медицинскую помощь в стационарных условиях специализированного типа;

2. каким именно образом, и на каком процессуальном этапе это постановление следователя о применении ПММХ «преобразовалось» в следственное ходатайство о помещении обвиняемого в медицинскую организацию, оказывающую временную психиатрическую помощь по правилам ст. 435 УПК РФ, из изученных материалов, понять затруднительно. Особенно в контексте того, что суд в решении, одновременно, апеллирует и к нормам ст. 435, 439 УПК РФ, и к нормам ч. 2 ст. 29, ст. 108, ст. 435 УПК РФ;

3. само судебное заседание, тем не менее, проводится со ссылкой на  ст. 29 УПК РФ, а не по правилам гл. 51 УПК РФ. Суд уверенно апеллирует к нормам ст. 29, ст. 108, ч. 1 ст. 435 УПК РФ. Акцентирует и свое правомочие на «перевод» обвиняемого из следственного изолятора ФСИН в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях (укажем, на «перевод» в контексте норм ст. 435 УПК РФ – в ее отмененной редакции);

4. правомерен также вопрос о предмете этого заседания. Суд констатирует: «...срок ограничения свободы Ш. истекает 22.05.2023 г., однако, ...указанного срока недостаточно для обеспечения принятия прокурором, а также судом решений по поступившему делу с учетом сроков, предусмотренных ч. 5 ст. 439, ч. 1 ст. 221, ч. 3 ст. 227 УПК РФ. Таким образом, продление срока ограничения свободы, путем помещения Ш. в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, вызвано объективными обстоятельствами и не превышает разумных пределов».

Для суда, все по идее, разумно. Прокурор и суд весьма стеснены в истекающих процессуальных сроках; как следствие, пусть обвиняемый (пока) «лечится» в специализированном психиатрическом стационаре. Тем более что «...судом обсуждался вопрос о применении в отношении обвиняемого иной, более мягкой меры пресечения, чем временное помещение в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях». Стесненность в сроках, конечно, причина; тем не менее, несколько сложно понять, какие именно обстоятельства воспрепятствовали прокурору обратиться к нормам части 2.1 ст. 221 УПК РФ с целью законного продления указанных сроков (как для решения «своих» вопросов, так и для действий и решений суда в порядке гл. 33-34 УПК). Проблема и в понимании того: судебное заседание реализовано по постановлению следователя о применении ПММХ или прокурор «успел» вернуть дело следователю для вынесения и утверждения ходатайства перед судом в порядке ст. 435 УПК РФ;

5. нас убеждают, что суд всесторонне исследовал, как заключение амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы, так и иные материалы дела; в том числе, выслушал всех участников судебного разбирательства, включая Ш. Основания для временного психиатрического лечения, по идее, вполне установлены. Однако мы субъективно заметим, что ни в одном из приведенных в судебном решении доводов, а равно и в акте самой экспертизы, нет суждений о том, что, как по характеру психического расстройства и течению болезни, так и по своей социальной ориентации Ш. представляет повышенную опасность для общества или себя. Как следствие, он нуждается в неотложном, вынужденном временном оказании психиатрической помощи в порядке ст. 435 УПК РФ. Между тем, указанное фактическое основание  определяющий императив для применения правил ст. 435 УПК РФ.

Да, он отказывается принимать лекарственные средства; временами, излишне резонерствует; ему, как утверждают, присуща холодность и эмоциональное обеднение. Но все это, как представляется, предмет для судебного следствия и итоговых выводов в порядке гл. 51 УПК РФ, но никак не законный повод для применения «временного», неотложного порядка, установленного ст. 435 УПК РФ. Тем более что, по сути ходатайства и следователь никак не может определиться: временный срок надо испрашивать на месяц или сразу на шесть.

Остальные моменты указанного решения конвенционально оставим без комментария. Нам более важен итоговый вывод. Как анализ этого судебного  акта, так и ранее изложенные констатации по поводу внесенных новаций, как представляется, свидетельствуют о том, что суды, прокуроры, следователи так и не поняли ни сути, ни назначения, ни надлежащих условий и порядка применения Закона от 30 декабря 2021 года № 500-ФЗ.

1. Ковтун, Н.Н. Стационарная судебно-психиатрическая экспертиза по уголовным делам и гарантии прав граждан при оказании психиатрической помощи // Государство и право. 1997. №3. С. 64-71.

2. Ковтун, Н.Н. Судебно-психиатрическая экспертиза по уголовным делам: предмет и содержание прокурорского надзора // Законность. 1998. №1. С. 45-46.