А.П. Гуськова, заслуженный юрист РФ, почетный работник высшего профессионального образования, доктор юридических наук,  профессор, зав.кафедрой уголовного процесса Оренбургского государственного университета

Обеспечительные меры прав потерпевшего посредством
восстановительного уголовного правосудия

Если прежде концепция российского уголовного правосудия основывалась исключительно на том, что лица, совершившие преступления,  обязательно должны понести уголовную ответственность и наказание, то сегодня применим иной, так называемый «отход» от подобной практики. На смену существующим сегодня таким понятиям, как уголовное преследование, уголовная ответственность и наказание,  в  обиход входят  новые понятия, как, например, «внесудебное урегулирование правового спора», «ускорение уголовного судопроизводства», «восстановительное правосудие», «альтернативы уголовному преследованию» и т.д.

Такие понятия связаны исключительно с попыткой разрешения уголовно-правового конфликта вне рамок классической уголовной юстиции. А это означает, что в основе такого подхода уже нет известных нам таких юридических последствий преступления, как уголовное преследование, уголовная ответственность и наказание. На смену таким понятиям  приходят новые, заменяя тем самым традиционно существующие элементы реакции государства на преступление и наказание. В западной юриспруденции достаточно широко применяются такие понятия, как «отход», «отклонение» и другие. Комитет министров государств-членов Совета Европы в своих рекомендациях от 17 сентября 1987 г. одобрил подобную практику. В связи с этим, надлежит  признать, что сегодня заслуженно представляют  интерес  существующие в западной юриспруденции такие понятия, как «альтернативные меры», « ускоренное производство» и другие.   Как замечает Х.Д. Аликперов,  в наше время такой интерес «послужил  отравным моментом к развитию научных исследований, как в России, так и в СНГ»[1].

Л.В. Головко в связи с этим  комментирует, что используемый ныне  в западной юриспруденции термин (отклонение, отход), означает «суть альтернативных мер»[2].

Обратившись к Рекомендациям № R (87) 18 от 17 сентября 1987 г.,       можно отметить, что в этом документе присутствует достаточно богатое содержание применения альтернатив уголовному преследованию. И это  сегодня определенно позволяет  констатировать, что  ускорение уголовного процесса  видится    в применении именно альтернативных мер по разрешению уголовно-правовых конфликтов. В этой связи следует отметить, что любая альтернатива уголовному преследованию может состояться как таковая,   исключительно до процессуального факта признания лица виновным в совершении преступления. При такой ситуации  сегодня оправданно появляется объективная потребность отказаться в целях использования ускорения уголовного судопроизводства  от какой-либо его части  или  даже   сокращения  в целом.

Учитывая, что жертва преступления нуждается, прежде всего, в восстановлении своих имущественных прав, то из этого следует, что государство должно обратить на это самое пристальное внимание.    Неслучайно поэтому  появилась такая модель, как «парадигма восстановления»,   предложенная Э. Эшуортом. Главный  смысл ее    заключается не в том, чтобы покарать, наказать правонарушителя, а именно в том, чтобы восстановить права лица, который пострадал от преступления и  в силу  этих обстоятельств смог оказаться в положении потерпевшего. При этом полагаем,  необходимо иметь в виду, что  интересы лица, выступающего в роли потерпевшего в ходе судопроизводства,  становятся превалирующими.

Потерпевший, как главная фигура в судопроизводстве, при таких обстоятельствах должен в обязательном порядке подчинить себе все необходимые уголовно-процессуальные механизмы, дабы обеспечить себе защиту своих интересов.  В  связи с этим обоснованно отметил  Т.Э. Арипов: «Вместо борьбы с преступностью, являвшейся приоритетной целью по прежнему УПК, теперь провозглашается другой более важный приоритет-обеспечение эффективной защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления …»[3].

Т.Э. Арипов  обратил также внимание на то, что, несмотря на обозначенное в УПК равноправие сторон в уголовном процессе, «фактически - правовой статус обвиняемого оказался намного шире, чем правовой статус потерпевшего»[4].

Справедливости ради в этой связи  отметим, что сегодня принципиальное значение имеет вопрос об обеспечении возмещения вреда  потерпевшему, который причинен в результате совершенного в отношении него преступления.   Обратившись к «Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью», принятой  Резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1985 г., можно отметить,  что  в ней    провозглашена   обязанность государств  по обеспечению потерпевшим доступа к правосудию, скорейшей компенсации нанесенного им вреда и  право потерпевших на справедливое обращение и признание их достоинства (п.4).  Пункт 5   Декларации к тому же гласит: «В тех случаях, когда это необходимо, следует создать и укрепить судебные и административные механизмы, с тем чтобы обеспечить жертвам возможность получать компенсацию с помощью официальных и неофициальных процедур, которые носили бы оперативный характер, являлись бы справедливыми, недорого стоящими и доступными».

Опираясь на основные принципы, которые  провозглашены в выше обозначенной Декларации относительно официальных и неофициальных процедур, и которые могли бы  носить оперативный, а значит скорый характер, то полагаем, что вопросы восстановительного правосудия  сегодня особенно нуждаются в осмыслении, как непосредственно  касающейся  самой  техники проведения таких процедур, так и возможных   ее  приемов.  Следует при этом особо подчеркнуть, что во многих странах мира уже накоплен достаточно  большой опыт по применению примирительных процедур (приемов медиации). Данный метод характеризует внесудебное разрешение уголовно-правового конфликта, как достаточно успешное. К тому же,  надо заметить, что он успешно  приживается сегодня  и в нашей стране. При этом следует отметить, что приживается он пока лишь в производстве по делам несовершеннолетних.

Введение медиации, как альтернативы уголовному преследованию, направлено в первую очередь на реализацию примирения лица, совершившего общественно-опасное деяние, непосредственно с потерпевшим. Такая процедура проходит при непосредственном участии медиатора, т.е. лица незаинтересованного, и который  содействует примирению сторон. Важно здесь также отметить, что производство по уголовному делу при этом может завершиться   на самых ранних его этапах. Именно  в этом то и  заключена   не только  его «процессуальная экономия»,  как верно замечают А.В. Барий и В.С. Шадрин, но  при этом получает непосредственно «развитие движения в сторону укрепления прав потерпевшего»[5].

В связи с этим   необходимо  отметить, что Х Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, проходивший в апреле 2000 г. в г. Вене, особо уделил повышенное внимание такой процессуальной фигуре, как потерпевший.   Оправданно по такому случаю отмечает В. Квашис:  «Свидетельством такого движения является растущий во всем мире интерес к расширению сферы так называемого реституционного правосудия, а также к разработке таких процедур и программ по урегулированию конфликтов, как примирение и посредничество»[6].

Законодатель, как надо понимать, изначально в гл. 2 УПК РФ  уточнил и вместе с этим конкретизировал, что в России ныне формируется охранительный тип судопроизводства, который и призван обеспечивать защиту прав и законных интересов лиц, в том числе и организаций, потерпевших от преступления. Учитывая, что в главе 2 УПК закреплены принципы уголовного судопроизводство, то, мы полагаем, что здесь изначально   был сформулирован  принцип сочетания публичных и частных начал в уголовном судопроизводстве.  Это, как полагаем,  и   позволяет сегодня  выстраивать  такую систему гарантий  прав личности, которая  может  быть способной реально   обеспечивать охрану ее от произвола органов власти.

Развитие и взаимодействие публичного и частного права в уголовном судопроизводстве надлежит  рассматривать как исключительно  перспективное  направление по обеспечению прав граждан. В свою очередь это   позволяет также переосмыслить процессуальную роль и значимость потерпевшего, а вместе с этим и совершенствование  реализации обвинительной деятельности государства.

Если обратиться  к происшедшим  изменениям ныне действующего закона относительно возможности заключения  досудебных соглашений между сторонами  обвинения и защиты на  раннем этапе судопроизводства, т.е. с начала уголовного преследования и до объявления об окончании предварительного следствия (Федеральный закон от 29 июня 2009 г. № 141-ФЗ), то  можно  обозначить,  что имущественные интересы потерпевшего в наше время становятся  первостепенными. От воли и желания потерпевшего  в дальнейшем будет зависеть исход дела, включая и ранний этап судопроизводства. Если на протяжении многих лет ученых занимала мысль о дифференциации уголовного судопроизводства, то сегодня оправданно ставится задача о создании именно таких механизмов, которые бы могли реально  способствовать  ускорению судопроизводства за счет использования в нем всевозможных методов внесудебного разрешения уголовно-правовых конфликтов.

В развития такой мысли позволим отметить, что решение о  признании лица потерпевшим по действующему закону,  может состояться, как по его заявлению, так и по инициативе органов предварительного расследования.  При этом  заметим, что срок вынесения постановления о признании  лица потерпевшим в законе не оговорен. А поскольку уголовно-процессуальные отношения возникают с момента возбуждения уголовного дела, то это означает, что лицо, пострадавшее от преступления, при возбуждении уголовного дела  становится субъектом этих отношений. Отсюда следует, что  с момента совершения преступления, при котором лицу причинен  вред, государство обязано данному лицу обеспечить соблюдение всех его субъективных прав, предоставляя ему реальную возможность   защищать и осуществлять свои права, как на этапе возбуждения уголовного дела, так и в ходе всего уголовного судопроизводства.

Федеральный закон от 29.06. 2009 г. № 141-ФЗ предусмотрел возможность заключения досудебных соглашений между сторонами на ранних этапах производства уголовного преследования и до объявления об окончании предварительного следствия. Такое ходатайство о сотрудничестве подается подозреваемым или обвиняемым в письменном виде на имя прокурора, которое также подписывается  защитником. В этом ходатайстве подозреваемый или обвиняемый указывает, какие действия он обязуется выполнить в целях содействия следователю в раскрытии преступления и его расследовании, изобличении других соучастников преступления и розыске имущества, добытого преступным путем. Заключение подобных досудебных   соглашений предполагает тем самым и возможность предварительного согласования   материально-правового аспекта.

Законодатель (ч.1 ст. 314 УПК) указывает на то, что необходимым условием применения данной процедуры является согласие на это  государственного или частного обвинителя, а также и потерпевшего. Хотя, как надо отметить, форма такого согласия законом не обозначена. Вместе с тем,  по смыслу ст. 317.7 УПК судебное заседание в отношении подсудимого, с которым заключено соглашение о сотрудничестве, предполагается проводить в отсутствии потерпевшего. В связи с этим справедливо отмечают О.В.Карпов и И.В. Маслов, что рассмотрение дела в особом порядке судебного разбирательства может состояться только в случае согласия на то потерпевшего (гл.40 УПК РФ)[7].

Наделение потерпевшего статусом обвинителя означает, что по делам публичного и частно-публичного обвинения потерпевший и органы государственного обвинения осуществляют уголовное преследование параллельно друг с другом. Прокурор, следователь и дознаватель отстаивают в процессе публичные интересы, а потерпевший – частные. Однако УПК именует потерпевшего частным обвинителем лишь по незначительной категории уголовных дел (ч.2 ст. 20 УПК). По  прежнему, правовой статус потерпевшего  во многом схож со статусом свидетеля. А это означает, что ему не позволено  участвовать в формулировании обвинения, а также представлять свои возражения относительно формулировки обвинения, и к тому же  приносить   возражения против изменения квалификации деяния по норме УК РФ, предусматривающей более мягкое наказание.

Заслуживает критики в этой связи также и механизм защиты имущественных прав потерпевшего. Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятая Резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1985 г., на этот счет провозгласила обязанность государств по обеспечению потерпевшим доступа к правосудию, скорейшую компенсацию нанесенного им вреда,  а также право потерпевших на справедливое обращение и признание их достоинства. Однако, следует признать, что единственным механизмом защиты имущественных прав потерпевших в уголовном процессе, сегодня фактически является  механизм  предъявления гражданского иска.

Учитывая, что преступление- это причинение вреда другому лицу, поэтому лицо, совершившее преступление, обязано незамедлительно его  загладить. Основной формой заглаживания вреда  во всем мире в наше время признается медиация. Медиация, по сути, это есть метод внесудебного разрешения уголовно-правового конфликта сторон.  Заметим, к тому же, что, это, по сути,  есть совершенно новый и абсолютно иной взгляд, а также  иная сформировавшаяся философия ответа общества на вопрос о преступлении и наказании. В классическом понимании медиация- это быстрый, эффективный и конфиденциальный внесудебный способ урегулирования уголовно-правового конфликта. Преимущество такого способа заключается именно в том, что эта процедура не только настраивает на примирение конфликтующих сторон, но, прежде всего, заключает в себе возможность направления урегулирования конфликтующих сторон в сторону создания партнерских отношений и сотрудничества. В отличие от судебного разбирательства и  ведения также досудебного производства, процедура медиации обладает рядом преимуществ, например: конфиденциальностью, наличием неофициальности такого процесса, самостоятельностью в выборе посредника, т. е. медиатора, и, наконец, взаимовыгодным  для конфликтующих сторон решением. При этом, как надо отметить, здесь  присутствует экономия ресурса времени, а также в конечном итоге может здесь иметь место и экономия денежных средств, времени и т.п.     

Итак, медиация по уголовным делам это есть один из элементов восстановительного правосудия, посредством которого достигается ускорение уголовного судопроизводства. Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России» на 2007-2011 годы предлагает широкое внедрение в российское судопроизводство примирительных процедур. При этом следует также отметить  и то, что те новшества, которые касаются особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (глава 40 УПК), позволили, скажем, обозначить  расширительную сферу договорных начал в досудебном производстве, имея  при этом в виду,  и досудебное соглашение о сотрудничестве.

На основе сказанного  обозначим следующее, поскольку «парадигма восстановления» выступает сегодня ключевой основой по защите прав потерпевших, то в связи с этим имущественные права потерпевших  становятся в ряд максимально первостепенных. А это означает, что появляется оправданная необходимость в разработке различного рода программ восстановительного характера, дабы на основе альтернативных приемов разрешать уголовно-правовые конфликты и при этом оказывать соответствующую помощь потерпевшему. Использование к тому же разнообразных радикальных приемов восстановительного правосудия на ранних этапах  производства по делу, несомненно, позволит успешно разрешать уголовно-правовые конфликты исключительно в интересах сторон. Обращаясь непосредственно к теме ускорения иностранного уголовного судопроизводства, то следует  при этом отметить, что данная тенденция напрямую связана с  процессуальной ролью потерпевшего, расширением его диспозитивности  в уголовном судопроизводстве. Отсюда многие варианты альтернативных решений при этом находят достаточно широкое применение, внедряясь  тем самым в различные правовые системы.