Кудрявцева А.В., зав. кафедрой уголовного процесса и криминалистики Южно-Уральского государственного университета

Эволюция форм использования специальных знаний
в уголовном судопроизводстве

Для того, чтобы понять роль и значение  процессуальных и непроцессуальных форм использования специальных знаний необходимо проследить эволюцию форм использования специальных знаний, которая представляет собой одновременно генезис формирования института использования специальных знаний в судопроизводстве. Наиболее раннее упоминание о сведущих людях мы встречаем в «Каролине» – германском уголовно-судебном уложении 1532 года, которое действовало во всех германских и зависимых от него государствах до 1870 года. Этот «памятник» оказал большое влияние на развитие уголовного и уголовно-процессуального права в целом многих государств, в том числе и на судебные реформы Петра I[1]. Анализируя нормы «Каролины», относящиеся к сведущим лицам, необходимо отметить, что сведущие лицa (хирурги, лекари) рассматривались как свидетели, которые вызывают доверие, и как лица, производящие осмотр[2]. Мы видим прообраз осмотра трупа с участием специалиста в области судебной медицины, именно это положение «Каролины» будет положено в основу Воинского Устава Петра I, а впоследствии и Устава Уголовного судопроизводства 1864 года. Именно из этого положения разовьется взгляд на природу экспертизы как на разновидность осмотра, проводимого следователем и судьей, а сведущее лицо будет, по мнению сторонников этого взгляда, лишь «увеличительным стеклом» в руках следователя и судьи.

Большой уголовный ордонанс Людовика XIV 1670 года так же содержит подробные правила осмотра трупа судьями с участием врачей. Врачи тоже уже самостоятельно осматривают раненых и дают заключения об их состоянии здоровья[3]. В отличие от законодательства Германии и Франции, английское законодательство не знало особой фигуры сведущих людей. Эксперты рассматриваются английским уголовно-процессуальным правом как сведущие свидетели. Причем в силу своеобразия английского права это положение имеет место со времен Великой Хартии Вольностей до сегодняшнего дня[4].

Таким образом, в германском, французском уголовном процессуальном законодательствах в период розыскного процесса сведущие люди рассматривались как свидетели и как лица, которые помогают судье правильно зафиксировать обстоятельства ранения и смерти человека. Причем в качестве сведущих людей привлекались в основном представители лечебных профессий: повивальные бабки, аптекари, хирурги, врачи. В английском уголовно-процессуальном законодательстве эксперты всегда рассматривались как особого рода свидетели, которые в отличие от других свидетелей имели право высказывать свое мнение, т.е. давать оценку фактам на основе специальных познаний, которыми они обладают.

С принятием во Франции уголовно-процессуального кодекса 1808 года закрепился взгляд на экспертизу как на дополнение судейского осмотра. «Экспертиза только увеличительное стекло. Судье же принадлежит право пользоваться им и проверять свободно ли, достаточно ли точны изображения, которые оно дает» – писал в 1878 году Боннье[5]. Доказательство, полученное с помощью экспертизы, является только дополнением личного познания судьи. Это показывает, что экспертиза как форма использования специальных знаний родилась из осмотра с участием специалиста.

Свод законов Российской Империи 1832 года внес значительный вклад в регламентацию судебной экспертизы в России. Во-первых, за показаниями сведущих людей признавалась сила самостоятельного источника доказательств (ст. 1068 Свода законов), при этом, конечно, не делалось различия между экспертами и сведущими лицами, привлекаемыми к осмотру. На основе анализа ст. 1068 и ст. 943 Свода можно говорить о том, что сведущие лица рассматривались как свидетели, но особые свидетели (в этом случае проглядывает влияние английского права), и привлекались для исследования происшествия и осмотра (влияние французского и германского уголовного процесса).

Особый интерес в развитии института судебной экспертизы в законодательстве представляет «Наставление судьям и присяжным заседателям о соображении судебных доказательств»[6]. В «Наставлениях» закреплялись формы использования специальных познаний: в виде освидетельствования, наблюдения или испытания.

Наиболее важные статьи «Наставления» вошли в Устав уголовного судопроизводства 1864 года. В ст. 327 УУС указывается, что сведущие лица должны иметь все качества достоверных свидетелей. Устав уголовного судопроизводства рассматривает привлечение сведущих лиц в расследование дела через осмотры и освидетельствования. Так, в главе четвертой Устав устанавливает три разновидности: осмотра через сведущих людей: 1) «освидетельствование чрез сведущих людей вообще»; 2) «осмотр и освидетельствование чрез врачей, и освидетельствование обвиняемого, оказавшегося сумасшедшим или безумным»; и 3) осмотр и освидетельствования  «чрез следователя». Несмотря на то, что Устав не делал различия между экспертами и специалистами и самостоятельность экспертизы как средства доказывания еще явно не выражена, из анализа ст. 336-352 можно сделать вывод, что в использовании сведущих людей в уголовном процессе прослеживаются две формы: 1) осмотр с участием врача (ст. 341) и 2) исследование трупа (ст. 342) и живых лиц (ст. 349).

Учеными XIX века высказывается несколько точек зрения на  природу использования знаний сведущих лиц в уголовном процессе.

1. Экспертиза – это разновидность осмотра.  Сторонниками этой точки зрения были  Бонье, Фейербах, Ярке[7]. В России - С.И. Баршев, В.Д. Спасович[8].

2. Мнение сведущего лица – разновидность показаний свидетеля Сторонниками этой точки зрения были Стифен, Каррара, Грольман, Пратобевер, Бирнбаум[9]. В России - К.В. Шавров[10].

3. Экспертиза – самостоятельный вид доказательств. Этой точки зрения придерживался Миттермайер. В России так называемые «дети судебной реформы» - И.Я Фойницкий, В.К. Случевский, Н.Н. Розин, С.И. Викторский[11].

4. Наиболее оригинальной точкой зрения являлась концепция, выдвинутая профессором Л.Е. Владимировым, в соответствии с которой эксперт является научным судьею[12].

Ю. Глазер указывает на следующие формы использования знаний сведущих людей: «Для доказательства посредством сведущих людей требуется: 1) исследование сведущим лицом предметов (вещественных доказательств) и отчет о его результатах, свидетельство; 2) изложение и указание оснований выводов, сделанных по правилам науки из установленных и обстоятельств или явлений – мнение в тесном смысле слова»[13]. Ю Глазер отмечает, что «мнение сведущих не представляет ни малейшей аналогии ни с деятельностью свидетелей, ни судьи; ибо в этом отношении судебная деятельность сведущих людей состоит не в удостоверении определенных обстоятельств подобно свидетельству и осмотру, но в сообщении законов и правил известной науки или искусства, которые должны быть переложены судьей к обстоятельствам, удостоверенным в составленном сведущим людьми свидетельстве, или каким-нибудь другим способом»[14]. И.Я. Фойницкий рассматривает осмотр и освидетельствование чрез сведущих людей и чрез врачей как экспертизу, имеющую самостоятельную процессуальную и доказательственную природу, а не как разновидность осмотра и освидетельствования[15].

В первые годы советской власти, новое правительство уже в 1918 году пытается регламентировать привлечение экспертов к уголовному судопроизводству. Наиболее интересным нормативным актом по вопросам экспертизы, изданным в первые годы советской власти, является Постановление Наркомздрава от 28 января 1919 года «О правах и обязанностях государственных медицинских экспертов»[16]. В этом положении получил свое закрепление взгляд на эксперта как на научного судью.

 В первых УПК 1922 и 1923 г. закреплялись две формы использования специальных знаний: судебная экспертиза и участие специалиста в следственных действиях, при этом четкого разграничения этих форм не было, так как признавалось, что эксперт может дать заключение и по результатам осмотра и освидетельствования. Такое положение было возможно ввиду отсутствия процессуального порядка назначения и проведения экспертизы.

В первое десятилетие советской власти господствовали две точки зрения на природу экспертизы. Первая рассматривала экспертизу как самостоятельное доказательство, которое оценивается судом в совокупности со всеми другими доказательствами. Эта точка зрения нашла отражение в УПК РСФСР 1922 года и 1923 года. Вторая точка зрения заключалась во взгляде на эксперта-медика и психиатра как на научного судью факта. Давая заключение по делу, эксперт по существу подписывал приговор. Сторонниками этой точки зрения являлись представители судебно-медицинской и судебно-психиатрической науки, и как отражение этого, эти взгляды получили свое развитие в ведомственных инструкциях Наркомздрава и Наркомюста. Интересны взгляды Сперанского, который делил экспертизу на три категории и в зависимости от этого предлагал установить для каждой категории экспертов самостоятельное процессуальное положение. Он различал: 1. Экспертизу установительную, задачей которой является установление доказательств преступления, а эксперт является ученым помощником следователя, судьи. 2. Экспертизу определительную, задачей которой является исследование специальных юридических признаков деяния, - заключение такой экспертизы составляет доказательство по делу. 3. Экспертизу квалификационную, задачей которой является исследование индивидуальных и социальных качеств обвиняемого, – такой эксперт является по теории автора судьей факта[17]. Эту позицию Сперанского поддерживал в своих ранних работах и М.А.Чельцов[18], который впоследствии рассматривал деятельность эксперта как простой логический силлогизм, в котором  большой посылкой являются обстоятельства дела, малой – специальные знания эксперта, а результатом является умозаключение. УПК РСФСР 1960 года рассматривал две процессуальные формы использования специальных знаний: экспертизу и участие специалиста в следственных действиях. Изменения, внесенные в УПК Российской Федерации во многом возвели формы использования специальных знаний считавшиеся непроцессуальными в ранг процессуальных. Это все заставляет пересмотреть устоявшуюся классификацию форм использования специальных знаний. За основание такой классификации необходимо взять два критерия: 1) процессуальный порядок использования специальных знаний; 2) доказательственное значение результата использования специальных знаний. На основании этих двух критериев можно выделить следующие формы использования специальных знаний:

1. Использование специальных знаний, процессуальный порядок которых закреплен в УПК, а их результаты имеют доказательственное значение: назначение и производство судебной экспертизы; допрос эксперта; участие специалиста в следственных действиях. 2. Использование специальных знаний, о которых УПК упоминает, но не определяет процессуальный порядок их применения, однако их результаты являются доказательством по делу: получение заключения специалиста и его показаний, проведение документальных проверок и ревизий;  исследование предметов, документов и трупов  с привлечением специалиста в стадии возбуждения уголовного дела; разъяснение сторонам и суду вопросов, входящих в профессиональную компетенцию специалиста. Последний вид использования специальных знаний интересен тем, что форма внешнего  выражения разъяснения сторонам и суду, вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию может быть различной. В частности это может быть в форме показаний, в форме письменной справки или устной консультации.

3. Использование специальных знаний, которое УПК не предусмотрено, однако их результаты могут иметь значение доказательств. Например, результаты так называемых «несудебных экспертиз», результаты которых могут быть использованы в качестве «иных документов».

4) Использование специальных знаний, которые названы УПК, однако результаты которых не имеют доказательственного значения. К этой форме можно отнести такую функцию эксперта как помощь следователю, дознавателю в постановке вопросов эксперту, консультации специалиста которые имеют ориентирующее значение.