В. В. Николюк, аспирант Московской академии экономики и права

Право лица на возмещение вреда, причиненного мерами принуждения при производстве по уголовному делу: генезис, эволюция и законодательное воплощение в УПК РФ, практика реализации

 1. В течение длительного времени законодательство СССР, РСФСР и РФ не обеспечивало полноты регулирования общественных отношений, возникающих вследствие причинения вреда гражданам в связи с производством по уголовным делам, в последние годы «блокировало» действие конституционных гарантий возмещения государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (ст. ст. 45, 49, 52 и 53 Конституции РФ). Поэтому в правовой теории сформировалось два направления, по которым предполагалось усовершенствовать нормативную основу возмещения вреда, причиняемого в сфере уголовно-процессуальной деятельности: 1) усиление гарантий имущественных интересов реабилитированного по уголовному делу за счет расширения перечня незаконных действий органов расследования, прокуратуры и суда, которые дают лицу право на возмещение причиненного вреда, а также совершенствования самого порядка возмещения вреда; 2) создание правовых предпосылок для возмещения вреда, причиненного гражданам различными процессуальными действиями (следственными действиями, мерами процессуального принуждения), независимо от итогового решения по уголовному делу.

2. При принятии нового российского Уголовно-процессуального кодекса в рамках проводимой в стране судебно-правовой реформы имелись объективные предпосылки для практической реализации в уголовно-процессуальном законодательстве, наряду с институтом реабилитации, идеи компенсации вреда, вызываемого незаконным применением мер принуждения при производстве по уголовному делу. В рекомендательном законодательном акте – Модельном Уголовно-процессуальном кодексе для государств-участников СНГ (ч. 6 ст. 53) предлагался один из вариантов регулирования отношений, возникающих при причинении вреда в указанных случаях, что не могло не привлечь внимания законодателя.

3. В главу 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) впервые в истории развития отечественного уголовно-процессуального законодательства включены нормы (ч. 3 ст. 133), предназначенные регулировать отношения, возникающие вследствие причинения вреда незаконным применением мер процессуального принуждения при производстве по уголовным делам. Данная законодательная новелла не распространяется на субъектов реабилитации, не зависит от итогового реабилитирующего решения по уголовному делу, касается любых участвующих в уголовном процессе лиц, предполагает дополнительные процедуры для того, чтобы причиненный незаконным процессуальным принуждением вред был реально возмещен.

4. Анализ содержания ч. 3 ст. 133 УПК РФ показывает, что она носит весьма общий характер. Формально и по своему содержанию она не охватывается институтом реабилитации, лишь утвердительно отвечает на вопрос о наличии права на возмещение вреда, причиненного лицу незаконными мерами процессуального принуждения. Данную норму нельзя считать даже «прообразом», основой, фундаментом самостоятельного уголовно-процессуального института. Декларативность ч. 3 ст. 133 УПК РФ, отсутствие надлежащей процедуры реализации гражданами и юридическими лицами права на возмещение вреда, причиненного им незаконными процессуальными принудительными мерами, нерешенность ряда принципиальных вопросов, могущих возникнуть при заявлении требования о возмещении вреда, – главные причины, сдерживающие в настоящее время фактическое применение ч. 3 ст. 133 УПК.

5. Исследуемое нормативное положение указывает на попытку законодателя отразить специфику публичных правовых отношений в сравнении с частными правовыми, является пусть и недостаточным, но все же определенным конструктивным шагом в направлении утверждения в рамках уголовного процесса надежной и упрощенной процедуры восстановления прав физических и юридических лиц, прежде всего имущественных. Поэтому есть все основания считать, что ч. 3 ст. 133 УПК РФ должна применяться самостоятельно, наряду со ст. ст. 1069 и 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации. При этом вред, нанесенный лицу в результате незаконного применения к нему мер принуждения по уголовному делу, как это следует из содержания ч. 4 ст. 11, ч. 3 ст. 133 УПК РФ, должен компенсироваться по правилам уголовного судопроизводства. Однако УПК РФ не согласован с гражданским, гражданским процессуальным, бюджетным законодательством, Федеральным законом РФ «Об исполнительном производстве». Соответствующие нормативные предписания не «разведены», что наглядно просматривается при заявлении требований о возмещении морального вреда и вреда деловой репутации.

6. Для истинного понимания смысла и назначения ч. 3 ст. 133 УПК РФ в уголовном судопроизводстве важное значение имеет интерпретация использованного в ней выражения «незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения». Очевидно, что оценка законности применявшихся при производстве по уголовному делу мер принуждения должна основываться на предписаниях ст. 7 УПК РФ, в которой приведена система нормативных положений, обязательных для исполнения участниками уголовного процесса (при производстве по уголовному делу не вправе применяться федеральный закон, противоречащий УПК РФ; доказательства, полученные с нарушением требований уголовно-процессуального закона, являются недопустимыми, не имеющими юридической силы; определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными). Касательно нашего случая для того, чтобы оценить законность применения той или иной меры процессуального принуждения, необходимо учитывать, как минимум, следующие обстоятельства: 1) имелись ли для этого предусмотренные законом основания; 2) соблюден ли установленный законом порядок применения соответствующей меры процессуального принуждения; 3) применена ли мера процессуального принуждения уполномоченным на то законом должностным лицом.

7. В настоящее время в судебной практике можно встретить лишь единичные случаи обращения к нормам УПК РФ, регулирующих возмещение вреда лицам, в отношении которых был допущены нарушения закона при проведении следственных действий и применении мер принуждения. Интерес представляют данные ответов судей (больше половины опрошенных судей имели стаж работы в должности судьи свыше 5 лет) на вопрос: «Можете ли Вы привести примеры из своей практики или судебной практики своих коллег, когда возникали ситуации, регулируемые ч. 3 ст. 133 УПК РФ?». Только два судьи смогли назвать случаи, когда, по их мнению, жалобы на незаконные действия органа предварительного расследования, причинившие вред «сторонним» лицам, вовлеченным в уголовный процесс в связи с производством по уголовному делу, должны были рассматриваться с учетом требований ч. 3 ст. 133 УПК РФ. Приведенные судьями примеры касались выемки документов, отражающих финансово-хозяйственную деятельность предприятия, передачи объектов недвижимости на ответственное хранение иному лицу, производства осмотра в жилище без судебного решения*. 26,3% принявших участие в опросе судей полагают, что применение ч. 3 ст. 133 УПК РФ будет носить исключительный характер, поскольку мерам процессуального принуждения в основном подвергаются подозреваемые и обвиняемые. В принципе соглашаясь с приведенным мнением, нельзя не отметить, что исключительные ситуации также нуждаются в соответствующей правовой регламентации, а если они касаются конституционных прав граждан, то тем более.

8. В заключение отметим, что обусловленный конституционными нормами (ст. ст. 45, 49, 52 и 53 Конституции РФ) уголовно-процессуальный порядок признания права на возмещение имущественного вреда за лицами, незаконно подвергнутыми мерам процессуального принуждения при производстве по уголовному делу, нуждается в серьезной доработке. Недостаточно ясны процедура проверки законности принудительных мер и действий, применявшихся по уголовному делу, содержание термина «меры процессуального принуждения», играющего ключевую роль в контексте определения оснований и субъектов права на возмещение вреда. Поэтому в УПК РФ надлежит внести дополнения, призванные создать в рамках уголовного процесса процедурные условия для скорейшего установления права на возмещение вреда, его размера и реальной компенсации.