Кипнис Николай Матвеевич., кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-процессуального права МГЮА имени О.Е. Кутафина

Правовые основы оглашения показаний не явившегося в судебное заседание потерпевшего и свидетеля в российском уголовном судопроизводстве
(с учетом правовых позиций Европейского Суда по правам человека)

Допускаемое уголовно-процессуальным законом в ограниченном числе случаев оглашение в ходе судебного следствия показаний потерпевшего и свидетеля, не явившегося в судебное заседание (ст. 281 УПК), является изъятием из общего условия о непосредственности судебного разбирательства. Современный законодатель не пытается завуалировать чрезвычайный характер института оглашения показаний, закрепляя именно в ч. 2 ст. 240 УПК правило о том, что оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, данных при производстве предварительного расследования, возможно лишь в случаях, предусмотренных ст. 281 УПК.

В первоначальной редакции ст. 281 УПК РФ «Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля» (Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ) законодателем было установлено жесткое правило о том, что оглашение показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, допускаются с согласия сторон в случае неявки в судебное заседание свидетеля или потерпевшего.

Просуществовав в первоначальном виде около полутора лет, а реально действуя менее года, ст. 281 УПК РФ была коренным образом изменена Федеральным законом от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ. Если ст. 286, 287 УПК РСФСР позволяли оглашать на суде показания, данные свидетелем и потерпевшим при производстве дознания или предварительного следствия, а также ранее данные ими в суде при отсутствии в судебном заседании свидетеля или потерпевшего по причинам, исключающим возможность их явки в суд, то действующая («обновленная») редакция ст. 281 УПК РФ позволяет суду принять решение об оглашении по ходатайству стороны или по собственной инициативе (а не «с согласия сторон») показаний потерпевшего и свидетеля, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, в случае «стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд» (п. 4 ч. 2 ст. 281 УПК РФ).

Схожесть формулировок ст. 286 УПК РСФСР и обновленной редакции ст. 281 УПК РФ в совокупности с так называемым «человеческим фактором» правоприменителя (профессиональные деформации, обвинительный уклон) привели к тому, что под иные чрезвычайные обстоятельства, препятствующие явке свидетеля или потерпевшего в суд, суды стали подводить неограниченный круг фактических ситуаций, аналогичный упоминавшимся в ст. 286 УПК РСФСР «причинам, исключающим возможность явки в суд».

Иными словами, прогрессивная реформа в декабре 2001 года института оглашения показаний потерпевшего и свидетеля, не явившихся в судебное заседание, ранее данных ими ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, была преодолена в июле 2003 г. соответствующей контрреформой.

Многочисленные попытки ряда граждан обратиться с соответствующими жалобами в Конституционный Суд РФ не увенчались успехом, поскольку Конституционный Суд РФ в данном конкретном вопросе занял сугубо формальную позицию, не учитывающую положения ч. 2 ст. 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» о том, что Конституционный Суд РФ принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов[1].

Между тем, согласно пункту 3d ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (далее – Конвенция): «Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права: … допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены…»[2].

Однако толкование российскими судами норм уголовно-процессуального законодательства об основаниях оглашения, в изъятие из общего условия о непосредственности судебного разбирательства, показаний, данных свидетелем и потерпевшим при производстве дознания или предварительного следствия, а также ранее данных ими в суде при отсутствии в судебном заседании свидетеля или потерпевшего по причинам, исключающим возможность их явки в суд, при наличии чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд, осуществлялось в абсолютном большинстве случаев без учета положений п. 3d ст. 6 Конвенции и обширной практики Европейского Суда по правам человека по применению данной нормы Конвенции[3].

Это не могло не привести к тому, что в Европейский Суд по правам человека против властей Российской Федерации стали подаваться индивидуальные жалобы в соответствии со ст. 34 Конвенции. Разрешая данные жалобы, Европейским Суд исходил из своей прецедентной практики, знание которой крайне необходимо юристу, практикующему в сфере уголовного судопроизводства и/или изучающему данную отрасль права[4].

Общий тезис формулируется Европейским Судом следующим образом: «Если осуждение основано исключительно или в значительной степени на показаниях лица, которое обвиняемый не мог допросить или не имел права на то, чтобы оно было допрошено, в ходе расследования или судебного разбирательства, права защиты ограничиваются в степени, не совместимой с гарантиями, предусмотренными статьей 6 Конвенции» (например, см. п. 193 постановления по делу «Полуфакин и Чернышев против России»).

Обобщение прецедентной практики Европейского Суда по правам человека по толкованию положений п. 3d ст. 6 Конвенции в части реализации каждым обвиняемым в совершении уголовного преступления права на перекрестный допрос свидетелей со стороны обвинения («права допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены») позволяет сформулировать следующие критерии, которые должны учитываться российскими судами во избежание нарушения положений п. 3d ст. 6 Конвенции:

1. Свидетель (потерпевший) должен быть официально вызван в суд, при этом суд обязан принять эффективные меры, направленные на обеспечение явки свидетеля (потерпевшего) в судебное заседание (например, см. п. 25-23, 53-54 постановления по делу «Вожигов против России»; п. 35-36 постановления по делу «Трофимов против России»; п. 37-41, 191-192, 195-198 постановления по делу «Полуфакин и Чернышев против России»; п. 16, 17, 19, 104 постановления по делу «Владимир Романов против России»).

2. Важное правовое значение имеет установление позиции стороны защиты относительно возможности оглашения показаний неявившегося свидетеля (потерпевшего): сторона защиты может дать согласие на оглашение показаний, может возражать против оглашения показаний, либо из материалов дела (протокола судебного заседания) может усматриваться, что мнение стороны защиты не было выяснено судом (например, см. п. 57 постановления по делу «Вожигов против России»; п. 53-54 постановления по делу «Андандонский против России»; п. 34 постановления по делу «Трофимов против России»; п. 45, 65-66, 202 постановления по делу «Полуфакин и Чернышев против России»; п. 98 постановления по делу «Владимир Романов против России»).

3. Право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, может быть реализовано не только в суде первой инстанции, но и во время очной ставки в ходе досудебного производства (например, см. п. 51, 55 постановления по делу «Вожигов против России»; п. 17, 105-106 постановления по делу «Владимир Романов против России»; п. 38 постановления по делу «Трофимов против России).

4. При решении вопроса о правомерности оглашения показаний неявившегося потерпевшего (свидетеля) необходимо учитывать, насколько данные показания являются основными и решающими для оценки доказанности вины подсудимого, то есть насколько они подтверждаются другими доказательствами (например, см. п. 52 постановления по делу «Андандонский против России»; п. 101-103 постановления по делу «Владимир Романов против России»[5]).

Исходя из данного критерия при заявлении стороной обвинения в суде первой инстанции ходатайства об оглашении показаний неявившегося свидетеля (потерпевшего), возражении стороной защиты против удовлетворения данного ходатайства, а равно его разрешении судом следует учитывать всю совокупность представленных стороной обвинения доказательств, а при кассационном обжаловании обвинительного приговора либо при обращении с жалобой в Европейский Суд по правам человека – анализировать всю совокупность доказательств, положенных национальным судом в основу обвинительного приговора.

При этом следует учитывать, что положение закона о том, что при производстве по уголовному делу, в первую очередь, подлежат доказыванию: 1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления) и 2) виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы (п. 1 и 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ), означает, что объективная сторона преступления (п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ) и субъективная сторона преступления (п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ) подлежат самостоятельному доказыванию, причем:

во-первых, доказанность в действиях лица признаков объективной стороны преступления не предопределяет и не может предопределять одновременное наличие признаков субъективной стороны преступления, поскольку, в противном случае, такое основание оправдания как отсутствие в деянии подсудимого состава преступления (п. 3 ч. 1 ст. 302 УПК РФ) утратило бы всякий смысл,

во-вторых, в зависимости от конкретных обстоятельств уголовного дела для доказывания объективной и субъективной стороны преступления могут использоваться как одни и те же, так и разные доказательства.

Изучение прецедентной практики Европейского Суда по правам человека свидетельствует о том, что перечисленные критерии должны оцениваться по каждому делу не отдельно, а в совокупности, поскольку только их разумная сбалансированность будет свидетельствовать об отсутствии нарушения государством прав обвиняемого, гарантированных Конвенцией.

Судебное разбирательство не может быть признано справедливым, если нарушено право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены (п. 1 и 3d ст. 6 Конвенции).