Калиновский Константин Борисович, ведущий советник Управления конституционных основ уголовной юстиции Конституционного Суда Российской Федерации, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Северо-Западного филиала Российской академии правосудия, кандидат юридических наук, доцент.

Распределение бремени доказывания в уголовном процессе:
всегда ли в пользу обвиняемого?

Казалось бы, положительный ответ на данный вопрос не вызывает никаких затруднений даже у студента юридического вуза, поскольку статьей 49 Конституции Российской Федерации и статьей 14 УПК Российской Федерации закреплен принцип презумпции невиновности, согласно которому обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, а его невиновность предполагается до вступления в законную силу обвинительного приговора суда. Однако на наш взгляд, ответ на данный вопрос должен быть отрицательным.

1. Конституционный принцип презумпции невиновности не соблюдается
в российской правоприменительной практике

Действительно, провозгласить и закрепить в законе данный гуманистический и демократический принцип – еще не значит обеспечить его неуклонное соблюдение. Российские правоведы отмечают, что на практике презумпция невиновности довольно часто заменяется своим антиподом – презумпцией виновности или презумпцией достоверности данных, представленных стороной обвинения. Так, проф. С.А.Шейфер указывает на широко распространенные в следственной и судебной практике тенденцию к сужению пределов доказывания, попытки компенсировать пробелы исследования за счет разного рода упрощенческих стереотипов доказывания.[1] Наиболее наглядно это видно в снижении требований, предъявляемых к обвинительному приговору суда. Объясняя чрезвычайно малое количество оправдательных приговоров, выносимых российскими судами (а в районных судах количество таких приговоров за последние 30 лет составляет около 1%, в то время как в практике современных демократических государств такие приговоры превышают 10-15%), проф. И.Л. Петрухин указывает, что главной причиной этого является снижение стандартов доказанности преступлений, требовательности к обоснованности обвинения[2]. И из этой малой части оправдательных приговоров от 20 – до 40% еще и отменяются вышестоящими судами. Тех же оправдательные приговоры, которые остались в силе, опираются на достоверно доказанную невиновность обвиняемых. «На практике … оправдательный приговор выноситься лишь в случаях, когда защите удалось доказать непричастность подсудимого к совершенному преступлению» - пишет И.Л. Петрухин. «Тем самым бремя доказывания невиновности возлагается на защиту»[3]. Согласно же принципу презумпции невиновности – оправдательный приговор может и должен быть основан на недоказанной виновности – истолковании сомнений в пользу обвиняемого. Вместо этого суд, силой своего внутреннего убеждения преодолевает всякие сомнения в виновности обвиняемого и констатирует обоснованность обвинения.

Иногда фактическое переложение бремени представления доказательств на обвиняемого даже не скрывается за ширмой «внутреннего убеждения» и прямо используется презумпция виновности. Например, существовала практика установления факта незаконного приобретения оружия без каких либо доказательств путем предположения, следующего из факта незаконного владения оружием, и в приговоре суда указывалось, что обвиняемый незаконно приобрел оружие в неустановленное время, у неустановленных лиц, неустановленным способом[4]. 

Даже юридическая отмена в УПК Российской Федерации института возвращения уголовного дела судом на дополнительное расследование в связи неполнотой предварительного расследования или необходимостью предъявления обвиняемому более тяжкого обвинения повлекла лишь временное и незначительное увеличение количества оправдательных приговоров.[5]

Фактическое переложение бремени доказывания невиновности на обвиняемого свидетельствует о системных проблемах практики уголовного судопроизводства и ставит перед юристами задачу противодействия этому явлению.

2. Бремя доказывания фактов, имеющих уголовно-процессуальное значение, может быть возложено на обвиняемого

Кроме виновности лица в совершении преступления и других обстоятельств, имеющих уголовно-правовое значение, по уголовному делу подлежат доказыванию юридические факты, предусмотренные уголовно-процессуальными нормами (основания для применения или отмены мер процессуального принуждения, отвода участников процесса, удовлетворения ходатайств и жалоб и др.). Распределение бремени доказывания данных фактов уже не подчинено принципу презумпции невиновности.

Так, в части 4 статьи 235 УПК Российской Федерации закреплено правило о том, что бремя доказывания может лежать на стороне, заявившей ходатайство, в том числе и на самом обвиняемом. На наш взгляд, для доказывания фактов, имеющих процессуальное значение, данное правило имеет общий характер (а исключения из него должны специально указываться).

Ярким примером перераспределения обязанности доказывания является установление оснований для привлечения лица, виннового в нарушении уголовно-процессуальной нормы, к уголовно-процессуальной ответственности.[6] Конституционный Суд Российской Федерации признает, что к основаниям любого вида юридической ответственности, исходя из общего понятия состава правонарушения, относится и вина, если в самом законе прямо и недвусмысленно не установлено иное. Применительно к сфере уголовной ответственности Конституция РФ закрепляет презумпцию невиновности, то есть возлагает обязанность по доказыванию вины в совершении противоправного деяния на соответствующие государственные органы. В процессе правового регулирования других видов юридической ответственности законодатель вправе решать вопрос о распределении бремени доказывания вины иным образом, учитывая при этом особенности соответствующих отношений и их субъектов, а также требования неотвратимости ответственности и интересы защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и свобод других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.[7]

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, регламентируя применение санкций к нарушителям своих норм, прямо не указывает на возможность их применения без вины. Следовательно, в силу вышеуказанной позиции Конституционного Суда вина должна быть установлена, однако установлена она может быть на основе презумпции – без доказательств виновности, если самим нарушителем закона не доказана его невиновность.  

В соответствии с частью первой статьи 113 УПК Российской Федерации в случае неявки по вызову без уважительных причин подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший и свидетель могут быть подвергнуты приводу. Часть третья этой статьи обязывает указанных лиц незамедлительно уведомить орган, которым они вызывались, о наличии причин, препятствующих явке по вызову в назначенный срок. В этом примере видно, что отсутствие уважительных причин (виновность не явившегося по вызову лица) презюмируется, а бремя доказывания невиновности (наличия уважительной причины) возлагается на него самого. Аналогичным образом должно применятся и денежное взыскание (ст. 117 УПК Российской Федерации). В соответствии с данным правилом о распределении бремени доказывания, на обвиняемого, нарушившего ранее избранную в отношении него меру пресечения, может быть возложена обязанность доказать наличие уважительной причины такого нарушения. Иначе в отношении него может быть применена санкция в виде более строгой меры пресечения.

Возложение на обвиняемого обязанности доказывания некоторых фактов, имеющих уголовно-процессуальное значение, вполне допустимо и с точки зрения принципа состязательности, поскольку стороне обвинения в нарушение требования равноправия сторон было бы непосильно устанавливать все эти факты.

3. Проблемы использования презумпции невиновности в условиях ее фактической неопровержимости

 В связи с необходимостью обеспечения публичного состязательного равенства сторон на сторону, объективно находящуюся в сильнейшем и потому неравном с другой стороной положении, возлагается бремя доказывания фактов, имеющих материально-правовое значение. В подавляющем большинстве случаев сильнейшей стороной оказывается сторона обвинения, которая в соответствии с вышеуказанной презумпцией невиновности несет все тяготы доказывания. Однако в некоторых случаях, в особо выгодном положении оказывается сторона защиты, а сторона обвинения сталкивается с фактической неопровержимостью презумпции невиновности. В таких ситуациях, теоретически, действие презумпции невиновности должно быть ограничено и на обвиняемого может быть частично возложено бремя доказывания фактов, имеющих уголовно-правовое значение.[8]

Например, общеизвестная презумпция знания закона (формула – незнание закона не освобождает от ответственности) устанавливает без доказательств факт осознания обвиняемым противоправности своих действий, однако обвиняемый вправе его опровергнуть. Это особенно актуально в случаях применения отсылочных уголовно-правовых норм, когда обвиняемому вменяется в вину нарушение иных нормативных актов, например, правил лицензирования, уплаты налогов, техники безопасности.

В судебной практике обычно презюмируется факт осознания обвиняемым того, что имеющийся у него предмет является оружием или наркотическим средством. Вместе с тем вопрос об отнесении того или иного предмета к определенному виду оружия обычно требует применения специальных знаний в форме производства судебной экспертизы.[9] Более того, иногда у самих экспертов возникают трудности при отнесении предметов к оружию.[10] В таких условиях обвинителю практически невозможно достоверно доказать факт, что уже в момент совершения преступления (то есть еще до проведения экспертизы) обвиняемый точно знал о том, что имеющийся у него предмет является оружием. В этих случаях за счет элементов фактической презумпции виновности происходит перераспределение бремени доказывания. Доказывание психического отношения обвиняемого для стороны обвинение является непосильным. Сторона защиты имеет реальную возможность доказать факты незнания обвиняемым закона или принадлежности предмета к оружию.

Вместе с тем использование элементов презумпции виновности в судебной практике является наиболее проблемным и нуждается в серьезном теоретическом обосновании.