Кудрявцев В.Л. Уголовно-правовая охрана сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса в механизме реализации принципа охраны прав и свобод  человека и гражданина в уголовном судопроизводстве // Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве: Материалы Международной научно-практической конференции. М.: Московская академия экономики и права, 2011.
 

Кудрявцев В.Л., доктор юридических наук, профессор филиала МПГУ в г. Челябинске

Уголовно-правовая охрана сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса в механизме реализации принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве

     Одним из самостоятельных элементов принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве является обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства/ ч. 3 ст. 11 УПК РФ/.

     Согласно ч.3 ст. 11 УПК РФ: При наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроиз­водства, а также их близким родственникам, родственникам или близким ли­цам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреж­дением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями, суд, прокурор, руководитель следственного органа, следователь, орган доз­нания и дознаватель принимают в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц меры безопасности, предусмотренные статьями 166 частью девятой, 186 частью второй, 193 частью восьмой, 241 пунктом 4 части второй и 278 частью пятой настоящего Кодекса, а также иные меры безопасности, предусмотренные законодательством Российской Федерации.

    То, что обеспечение безопасности участников уголовного судопроиз­водства являются одним из элементов принципа охраны прав и свобод чело­века и гражданина в уголовном судопроизводстве закономерно, поскольку оно направлено на охрану прав человека и гражданина, прежде всего, на их жизнь, здоровье, имущество и т.п. независимо от стадии уголовного судо­производства. Кроме того, в обеспечение безопасности участников уголов­ного судопроизводства отражены такие конституционные положения как:  Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, со­блюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность госу­дарства /ст. 2/; Права и свободы человека и гражданина являются непосред­ственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием /ст. 18/; Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гаран­тируется /ч.1 ст. 45 /; Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещёнными законом /ч.2 ст. 45/.

     В диссертационных исследованиях так же не обошли своим вниманием институт обеспечения безопасности участников уголовного судопроизвод­ства  как на уровне докторских[1], так и кандидатских[2]  работ.  Рассматривали данный институт и в рамках диссертаций, посвящённых принципу охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве[3].

    В Государственной программе «Обеспечение безопасности потерпев­ших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства на 2009 - 2013 годы» указывается, что: «В России ежегодно около 10 миллионов чело­век выступают в качестве потерпевших и свидетелей в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел по особо тяжким преступлениям. Из них каж­дый пятый получает угрозы с целью изменения либо отказа от даваемых по­казаний. Значительное количество граждан, ставших жертвами или свидете­лями преступлений, не обращаются в правоохранительные органы, опасаясь мести со стороны преступников либо не веря в эффективность государствен­ной защиты»[4].

    Одним из средств обеспечения эффективности государственной защиты служит ей конфиденциальность, то есть «доверительный, не подлежащей ог­ласке, секретный»[5] характер.

    Не случайно Федеральный закон от 20 августа 2004 года N 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уго­ловного судопроизводства»[6] предусматривает ст. 21 с таким названием как  «Конфиденциальность осуществления государственной защиты». В этой ста­тье отражены такие положения как: Государственная защита осуществляется с соблюдением конфиденциальности сведений о защищаемом лице /ч.1/; По­рядок защиты сведений об осуществлении государственной защиты устанав­ливается Правительством Российской Федерации /ч. 2/.

     Этим постановлением  Правительства является Постановление Прави­тельства РФ от 3 марта 2007 г. N 134, Об утверждении «Правил защиты све­дений об осуществлении государственной защиты  потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства». В п. 2 которого указано, что «К сведениям, подлежащим защите в соответствии с настоящими Прави­лами, относятся сведения об осуществлении государственной защиты и о за­щищаемом лице (далее - сведения)»[7].

    Итак, конфиденциальность распространяется на сведения об осуществ­лении государственной защиты и о защищаемом лице.

    Об этом же идёт речь и в п. 2  Указа Президента РФ от 6 марта 1997 г. N 188 «Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера»[8].

    Действующее законодательство не просто указывает на  конфиденци­альность осуществления государственной защиты, раскрывая порядок за­щиты сведений об её осуществлении, но и предусматривает в ст. 26 ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уго­ловного судопроизводства»  ответственность за разглашение сведений о за­щищаемом лице и мерах безопасности.  Согласно этой статье разглашение сведений о защищаемом лице и применяемых в отношении его мерах безо­пасности лицом, которому эти сведения были доверены или стали известны в связи с его служебной деятельностью, влечет за собой ответственность, пре­дусмотренную законодательством Российской Федерации.

    Следует учитывать, что согласно п. 8 «Правил защиты сведений об осуществлении государственной защиты  потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», должностные лица органов, осу­ществляющих в отношении защищаемого лица меры безопасности, обязаны предупредить о неразглашении сведений лиц, которым сведения были дове­рены либо стали известны в связи с их служебной деятельностью или про­фессиональной обязанностью, а также об ответственности, предусмотренной нормативными правовыми актами Российской Федерации за разглашение этих сведений.

     Предупреждение о неразглашении сведений о защищаемом лице и применяемых в отношении его мерах безопасности,  как документ отражён в  Приложение N 3 к Правилам применения отдельных мер безопасности в от­ношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопро­изводства,  утвержденных Постановлением Правительства РФ от 27 октября 2006 г. N 630[9].  В конце Предупреждения о неразглашении сведений о защи­щаемом лице и применяемых в отношении его мерах безопасности указыва­ется, что «Одновременно я предупрежден(а) об уголовной ответственности по статье   311   УК РФ   за   разглашение сведений о защищаемом лице и применяемых в отношении его мерах безопасности».

   Как показывает судебная практика, как за 2009 год[10], так и за 2010 год[11] по ч.1 и ч.2 ст. 311 УК РФ – не осуждено ни од­ного человека.

    Подобная статистика за 2009 и 2010 годы может свидетельствовать, с одной стороны, о вы­сокой превентивной роли ст. 311 УК РФ в предупреждении таких преступле­ний и о том, что конфиденциальность осуществлений государственной за­щиты не нарушается, а с другой – данная статья не применяется вследствие разнообразных проблем.

    Последнее представляется верным и относится, прежде всего, к про­блемам правоприменительного характера, связанным с особенностями выяв­ления и расследования преступлений подобного рода, их высокой степенью латентности, трудностями при квалификации и т.п.

    В литературе так же отмечают малую эффективность в борьбе с пре­ступлениями против правосудия ст. 311 УК РФ и связывают это с несовер­шенством уголовного закона, отсутствием чётких разъяснений Пленума Вер­ховного Суда РФ о применении этой статьи, а так же явной недостаточно­стью теоретических исследований в  данной области[12]. 

    Действительно, что касается специальных исследований в области уго­ловной ответственности за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, то на­писаны только две кандидатских диссертации К.О. Ромодановским (2004год)[13] и  М.И. Логвиновым (2009 год)[14]. Что же касается наличие диссер­тации  по расследованию преступлений, предусмотренных ст. 311 УК РФ, то существует только одна кандидатская работа и то не в полном объёме, отражающая искомую проблематику: Новикова М.А. «Расследование раз­глашения данных предварительного расследования и сведений о мерах безо­пасности, применяемых в отношении участников уголовного судопроизвод­ства» [15].

    Наличие такого небольшого количества специальных исследований вполне объясняется тем, что практика применения ст. 311 УК РФ очень ма­ленькая и, безусловно,  явно не достаточная для солидных эмпирических ис­следований в этой области и выведения определённых закономерностей.  Так, за 2009 и 2010 годы, как мы видели выше, не было ни одного осужденного по ст. 311 УК РФ. Что же касается других лет, то там ситуация кардинально не отличается. Так, например,  по ч.1 ст. 311 УК РФ в 1997 году был осужден один человек, а в 2000 году два человека, по ч.2 ст. 311 УК РФ - ни одного осуж­денного и всё это за период с 1997 года по 2003 год[16].

    То, что статья «не работает»  играет свою роль и разнобой по ряду во­просов, связанных с квалификацией деяний по ст. 311 УК РФ.

   Прежде всего, это относиться к субъективной стороне преступления, предусмотренного  ст. 311 УК РФ, как в отношении основного состава/ч.1/, так и квалифицированного/ч.2/.

     В литературе, рассматривая субъективную сторону состава преступле­ния, предусмотренного  ч.1 ст. 311 УК РФ, высказывают  различные позиции.

    Так, по мнению одних, преступление, предусмотренное ч.1 ст. 311 УК РФ,  может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности[17]. Дру­гих – с прямым или косвенным умыслом[18]. Третьих – только с  прямым умыс­лом[19]. Четвёртых – как с прямым умыслом, так и по небрежности[20].

    При этом, несмотря на подобный разнобой в позициях в области субъек­тивной стороны преступления, все однозначно указывают, что состав пре­ступления, предусмотренный ч.1 ст. 311 УК РФ, формальный, то есть пре­ступление считается оконченным с момента сообщения сведений о мерах безопасности постороннему лицу (лицу, не имеющему к таким сведениям разрешённого доступа).

    Теория уголовного права с формальным составом преступления связы­вает только прямой умысел, когда ответственность наступает за сам факт со­вершения общественно опасного деяния[21].                Соответственно, косвенный умы­сел при совершении преступлений с формальным составом невозможен, как и неосторожность в виде легкомыслия или небрежности.

      Следовательно, совершить преступление, предусмотренное ч.1 ст. 311 УК РФ, возможно только с прямым умыслом. Лицо должно осознавать  об­щественную опасность своего деяния, разглашения сведений о мерах безо­пасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного про­цесса, и желать его осуществления.

     В преступлении, предусмотренном ч.1 ст. 311 УК РФ, возможно поку­шение в случае, когда лицо совершило со своей стороны всё необходимое по сообщению сведений о мерах безопасности постороннему лицу (лицу, не имеющему к таким сведениям разрешённого доступа), осознавало своё дея­ние как общественно опасное и желало его осуществления, но в силу незави­сящих от него обстоятельств такая информация не стала известна посторон­нему лицу. Например, лицо отправило письмо, но его перехватили.

     В литературе  акцентируют внимание на то, что если посторонний по не зависящим от его воли причинам не воспринимает разглашаемую информа­цию, то имеет место покушение на совершение преступления, предусмотрен­ного ч. 1 ст. 311 УК РФ[22].

     Подобное акцентирование внимания именно на категорию «восприятие» представляется не верным.

     Восприятие предполагает «способность воспринимать, различать и ус­ваивать явления внешнего мира»[23], то есть постороннее лицо должно не только услышать, увидеть, но ещё и усвоить, что ему разглашают конфиден­циальную информацию о мерах безопасности.

     Ч.1 ст. 311 УК РФ не связывает окончание этого преступления с тем, воспринимает или нет посто­роннее лицо информацию как конфиденциальную, которая ему была сообщена, это находится за рамками формального состава преступления. Данное преступление считается оконченным с момента сообщения сведений о мерах безопасности постороннему лицу (лицу, не имеющему к таким сведениям разрешённого доступа), а  не с момента восприятия им разглашённых сведений как конфиденциальных.

    Что же касается квалифицированного состава разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголов­ного процесса, предусмотренного ч.2 ст. 311 УК РФ, то, по мнению одних, отношение виновного к тяжким последствиям может быть неосторожным, однако в данном случае, согласно ст. 27 УК, в целом такое преступление признаётся совершённым умышленно[24];  других  – в форме умысла или неосто­рожности[25]; третьих –  субъективная сторона этого состава может харак­теризоваться виной в виде прямого или косвенного умысла, а также двумя формами вины[26].

    Преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 311 УК РФ – «То же деяние, повлекшее тяжкие последствия»,  является преступлением с двумя формами вины.

    Ст. 27 УК РФ, предусматривающая ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины, гласит, что: «Если в результате совер­шения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, кото­рые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предот­вращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое пре­ступление признается совершенным умышленно».

    В теории уголовного права выделяют два типа преступлений с двумя формами вины, к одному из которых  относят  квалифицированные виды преступлений, основной состав которых является формальным, а квалифици­рованный состав включает определённые тяжкие последствия[27].

    Что мы и наблюдаем в отношении ст. 311 УК РФ, где основной состав – формальный /ч.1/, а в квалифицированном речь идёт – то же деяние /ч.1 ст. 311 УК РФ/,  повлекшее тяжкие последствия /ч.2 ст. 311 УК РФ/.

     Как следствие изложенного, преступление, предусмотренное ч.2 ст. 311 УК РФ относится к преступлениям с двойной формой вины: к действиям – прямой умысел, а к их последствиям – неосторожность в форме легкомыслия или небрежности. В целом такое преступление  признаётся совершённым умышленно.

     Искать иные моменты кроме характеристики преступления, преду­смотренного ч.2 ст. 311 УК РФ, как совершённого с двумя формами вины нет оснований,  поскольку лицо, согласно принципу вины, подлежит уголовной ответственность только  за те общественно опасные действия (бездействия) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых уста­новлена его вина /ч.1 ст. 5 УК РФ/.

     Тем более, что к положениям ч.2 ст. 311 УК РФ применимо, как мы выяснили выше,  специальное  предписание уголовного закона, отражённое в ст. 27 УК РФ, устанавливающей уголовную ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины.

     Нарушать данное предписание недопустимо в силу принципа законности, когда преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только Уголовным Кодексом /ч.1 ст. 3 УК РФ/.