В статье рассматриваются такие вопросы допустимости доказательств как «асимметрия правил допустимости доказательств», неопровержимые презумпции недопустимости доказательств в контексте назначения уголовного судопроизводства в Российской Федерации.

Ключевые слова: уголовный процесс, допустимость доказательств, «асимметрия правил допустимости доказательств», неопровержимая презумпция недопустимости доказательства, назначение уголовного судопроизводства.

Кудрявцев В.Л., ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского центра Московской академии экономики и права, доктор юридических наук

Некоторые вопросы допустимости доказательств в контексте назначения уголовного судопроизводства в Российской Федерации

         Уголовное  судопроизводство имеет своим назна­чением: как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений /п.1 ч.1 ст. 6 УПК РФ/, так и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод /п.2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ/.

       Категория «защита» в ч.1 ст. 6 УПК РФ является ключевой и рассматривается не как уголовно-процессуальная функция, а как консти­туционно-правовая категория[1], определяемая в литературе, в том числе и как «деятель­ность, которая состоит в охране личности[2]  от незаконных нарушений ограничений прав, свобод, интересов, в предупреждении этих нарушений и ограничений, а также в возмеще­нии причинённого вреда, если предупредить или отразить нарушение от ограни­чения не удалось»[3].

       В качестве одного из средств защиты в контексте назначения уголовного судопроизводства выступает и допустимость доказательств.

       И это не случайно, поскольку в основе до­пустимости доказа­тельств лежит разрабо­танная в теории и принятое на практике положе­ние, согласно которому процессуальная форма обслуживает две  тесно связанные между собой, но, тем не менее, полностью не сли­вающиеся за­дачи: а) оградить права и закон­ные ин­тересы граж­дан в уго­ловном процессе; б)  обеспечить достоверность доказательств [4].

            Здесь непосредственной задачей допустимости доказательств выступает ограждение прав и закон­ных ин­тересов граж­дан в уго­ловном процессе, а её достижение позволяет одновременно решить и такую опосредованную для неё задачу как обеспечить, то есть «сделать вполне возможным, действительным, реально выполнимым»[5] достоверность доказательства.

            При этом и допустимость и достоверность являются самостоятельными свойствами доказательства и оцениваются по отдельности /ч.1 ст. 88 УПК РФ/ согласно действующему законодательству.

          В качестве исключения из правил допустимости доказательств в литературе называют  «асимметрию правил допустимости доказательств», то есть когда правило о недопустимости доказа­тельств относят только к обвинительным доказательствам, оправда­тельные же доказа­тельства, полученные с нарушением закона, вправе исполь­зовать сторона защиты[6].

            Не вдаваясь в детальный анализ позиции сторонников «асимметрии правил допустимости доказательств»[7], приведём и проанализируем один из аргументов, иллюстрирующих их позицию.

            По мнению некоторых из них, «обвиняемый не должен расплачиваться недопустимостью оправдательного доказательства за нарушение должностным лицом нормы УПК, представляющей гарантию защиты прав обвиняемого (в этом случае нарушение гарантии не влияет на получение доказательства – оно оправдательное)»[8].

           В связи с этим возникает закономерный вопрос: а почему тогда потер­певший должен расплачиваться недопустимостью обвинительного доказательства за нарушение должностным лицом норм УПК, представляющими гарантию за­щиты прав потерпевшего?

           Ведь уголовное  судопроизводство имеет своим назна­чением: защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений /п.1 ч.1 ст. 6 УПК РФ/, наряду (наравне) с защитой личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод /п.2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ/. Это так же следует из норм конституционного права /ст. ст. 2, 18, ч. 1 ст. 45, ч. 1 ст. 46, ст. 52 Конституции РФ/, когда именно на компетентные государственные органы, их должностные лица – прокурора, следо­вателя, органа дознания, дознавателя, а также суд государство возложило консти­туционную обязанность по защите прав и свобод человека и гражданина, причём независимо от того, каково процес­суальное положение субъекта, является ли он потерпевшим либо по­дозреваемым (обвиняемым), главное, чтобы его права и сво­боды нуждались в за­щите.

          Наличие же каких-то преимуществ для защиты прав и законных интересов по­терпевшего либо подозреваемого (обвиняемого) должно быть составляющей ча­стью механизма такой защиты, вписывающейся в назначение уголовного судо­производства/ч.1ст. 6 УПК РФ/ и, соответственно, относящейся к  средствам защиты, закреплённым на законодательном уровне, необходимым для уравнивания в целом возможностей по защите каждого из них с точки зрения на­значения уголовного судопроизводства. Как, например, это имеет место в отноше­нии принципа презумпции невиновности/ст. 49 Конституции РФ и 14 УПК РФ/, который для обвиняемого служит «гарантом от необоснованного обвинения и осуждения»[9], поскольку отступление от него «порождает обвинительный уклон в деятельности органов расследования, прокуратуры и суда»[10].

             Преимуществ, связанных с «асимметрией правил допустимости доказательств», не предусмотрено ни в ч.2 ст. 50 Конституции РФ, ни в конкретизирующем данное конституционное положение в отраслевом законодательстве ст. 75 УПК РФ «Недопустимые доказательства».

            Что же касается правила недопустимости доказательства, изложенного в качестве составляющей принципа законности в ч.3 ст. 7 УПК РФ, когда «нарушение норм УПК РФ судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств», то в нём однозначно, речь идёт о признании недопустимыми доказательствами как обвинительных, так и оправдательных, полученных с нарушением норм УПК РФ.

              Для того, чтобы признать подобные доказательства недопустимыми указанные субъекты должны их собирать.

             И действительно согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 года № 13-П, «дознаватель, следователь, прокурор и суд, осуществляя доказывание, обя­заны принимать в установленных про­цес­суальных формах все зависящие от них меры к тому, чтобы были получены доказательства, подтверждающие как винов­ность[11], так и невиновность[12]  лица в совершении инкриминируе­мого ему преступления»[13], что находит выраже­ние, в частности в ст. ст. 6, 7, 14, 73, 85, 86  УПК РФ.

              Итак, законодатель не предусматривает в качестве преимущества «асимметрию правил допустимости доказательств» для стороны защиты как составную часть механизма защиты прав и законных интересов  подозреваемого (обвиняемого)/п.2 ч.1 ст. 6 УПК РФ/, а потому данное предложение, с одной стороны, является двойным стандартом при определении допустимости доказательства[14], а с дру­гой – нарушением гарантии защиты прав потерпевшего, не соответствующим дей­ствующему российскому законодательству.

            Ещё в качестве одной из проблем допустимости доказательств в литературе видят в том, что «С одной стороны, он[15]  предусмотрел, что доказательства признаются недопустимыми, если они получены с нарушением уголовно-процессуального закона (ч. 1 ст. 75), а с другой - допускает признание таковыми доказательств, если при их получении нарушений требований УПК РФ допущено не было (п. п. 1 и 2 ч. 2 ст. 75)». И далее предлагают такое её решение как «Изменить требования в ст. 75 УПК РФ, блокирующих в некоторых случаях исследование в суде и, как следствие, использование в доказывании доказательств, полученных органами расследования на стадии предварительного расследования без нарушений уголовно-процессуального закона»[16]. Давайте разберёмся в этой проблеме.

              Действительно, в п.1 и п.2 ч.2 ст.75 УПК РФ, не содержится прямого указания на нарушение закона, но это и оправданно с точки зрения законодательной техники, поскольку они сформулированы законодателем в форме  неопровержимых презумпций[17] недопустимости доказательства. А это означает, что при наличии любого из  фактов, предусмотренных ч. 2 ст.75 УПК РФ, факт нарушения закона считается установленным, а доказательство недопустимым.

           Соответственно, если в п.1 и п.2 ч.2 ст. 75 УПК РФ нарушение закона презюмируется, причём неопровержимо, то нет и основания согласиться с вышеуказанной точкой зрения о том, что положения п.1 и п.2 ч.2 ст. 75 УПК РФ находятся в противоречии с ч.1 ст. 75 УПК РФ и поэтому надо менять их требования. Да, и как следствие изложенного нельзя согласиться и с мнением, что «п.1 ч.2 ст. 75 УПК РФ противоречит ч.2 ст. 50 Конституции РФ, устанавливающей, что не допускается использование лишь тех доказательств, которые получены с нарушением федерального закона»[18].

             В основе неопровержимой презумпции недопустимости доказательств /ч.2 ст. 75 УПК РФ/ лежат обобщения правоприменительной (следственно-судебной) практики, позволяющие  на основании установленных юридических фактов предположительно или утвердительно судить о существовании других фактов, связанных с первыми. Кроме того, данная правовая презумпция с точки зрения закона не может быть опровергнута.

               Формулируя положение п.1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, законодатель имел в виду то, что оно в своей основе имеет обобщения судебной практики, которое можно представить в следующем виде:

               В случаях, когда показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, не подтверждались подозреваемым, обвиняемым в суде, то они, как правило, признавались недопустимыми доказательствами, поскольку версия подсудимого о нарушении закона, о применении к нему физического или психического насилия (такое  насилие в УПК РФ запрещено ст. 9, ч. 4 ст. 164) при дачи им показаний в досудебном производстве в ходе проверке обычно не опровергалась, и, следовательно, данное доказательство признавалось полученным с нарушение закона, а подобная проверка отнимала много времени, сил, средств и, как правило, приводила к одному итогу – признанию доказательства недопустимым.

          Тем не менее, как правильно И.Л. Петрухин отмечал, что «очевидно, для некоторого количества случаев неопровержимая правовая презумпция в действительности могла бы быть опровергнутой, хотя закон этого не допускает. Поскольку количество таких ситуаций ничтожно, закон в интересах единообразного правового регулирования и создания максимальных гарантий  охраны прав граждан пренебрегает этими случаями»[19].

              В неопровержимой презумпции недопустимости доказательства, изложенной в п.1 ч.2 ст. 75 УПК РФ, речь идёт о защите прав и законных интересов подозреваемого (обвиняемого), поэтому данное положение закона можно отнести к преимуществам его защиты как составной части механизма защиты прав и законных интересов подозреваемого (обвиняемого)/п.2 ч.1 ст. 6 УПК РФ/.

             Формулируя положение п.2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, законодатель имел в виду то, что оно в своей основе имеет обобщения следственно-судебной практики, которое можно представить в следующем виде:

             В случаях, когда в ходе досудебного производства и в суде были даны показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности, то данные доказательства всегда признавались недопустимыми, поскольку они всегда нарушали такое требование к проверке доказательств, как установление их источника (в  УПК РФ такое требование предусмотрено ст. 87).

                 В неопровержимой презумпции недопустимости доказательства, отражённой в п.2 ч.2 ст. 75 УПК РФ, показания могут носить как оправдательный, так и обвинительный характер, поэтому преимуществом с точки зрения законодателя в механизме защиты прав и законных интересов потерпевшего или подозреваемого (обвиняемого) / ч.1 ст. 6 УПК РФ/ они служить не могут.

                Однако в правоприменительном плане эти показания, относящиеся к неопровержимой презумпции недопустимости доказательства, в большинстве своём носят обвинительный характер, а потому чаще являются  элементом механизма защиты прав и законных интересов подозреваемого (обвиняемого)/п.2 ч.1 ст. 6 УПК РФ/.