Рагулин А.В., заведующий кафедрой адвокатуры Юридического института Восточной экономико-юридической гуманитарной академии, адвокат коллегии адвокатов Республики Башкортостан «Муратов и партнеры» (г. Уфа), кандидат юридических наук, доцент

ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА
НА РАССМОТРЕНИЕ ДЕЛА БЕСПРИСТРАСТНЫМ СУДОМ
В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

В Конституции РФ гарантируется право каждого на судебную защиту его прав и свобод в том суде и тем судьей, к подсудности которых отнесено соответствующее дело, в соответствии с принципами независимости судей и подчинения их только Конституции РФ и федеральному закону и на основе состязательности и равноправия сторон (ст. 46, ч. 1; ст. 47, ч. 1; ст. 120, часть 1; ст. 123, ч. 3 Конституции РФ). Однако анализ Российского законодательства показывает, что, несмотря на несомненную важность закрепления принципа беспристрастности судей для достижения целей уголовного судопроизводства, соответствующие нормативно-правовые акты Российской Федерации, прямого указания на данный принцип в деятельности судей не содержат. Так, ни в Конституции РФ, ни в Уголовно-процессуальном кодексе РФ ни в других нормативно-правовых актах, регламентирующих порядок уголовного судопроизводства в РФ, данный принцип прямо не закреплен.

Наряду с этим, в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и ч. 3 ст. 1 УПК РФ, в соответствии с которыми общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство, очевидно, что принцип беспристрастности судей, установленный Декларацией должен соблюдаться и в российском уголовном судопроизводстве.

Согласно Постановлению ЕСПЧ по делу «Хаушильд против Дании» от 24.05.1989 г.: «в целях Статьи 6 Конвенции беспристрастность должна определяться, исходя из субъективной проверки, то есть, на основании личных убеждений конкретного судьи в конкретном деле, а также объективной проверки, то есть, при оценке того, обеспечил ли судья гарантии, достаточные, чтобы исключить любые правомерные сомнения в связи с этим».[1]

Анализ судебной практики ЕСПЧ позволяет утверждать, что учитывая сложность установления с должной степенью доказательности действительной беспристрастности суда, в судебной практике судьи ЕСПЧ ориентируются на то, может ли суд восприниматься как беспристрастный, а определяющим фактором в решении этого вопроса является то, можно ли считать опасение обвиняемого в пристрастности судьи[2] объективно обоснованным, т.е. эти опасения должен испытывать не только подсудимый, а они должны казаться разумными стороннему наблюдателю.

Таким образом, принцип беспристрастности судьи предполагает, что судья при рассмотрении материалов конкретного уголовного дела должен быть свободен от личных предубеждений или пристрастий в отношении сторон - участников процесса, а его действия (как предшествующие рассмотрению уголовного дела, так и действия в ходе его рассмотрения) должны исключать какие-либо сомнения (у стороннего наблюдателя) в этом отношении.

Несмотря на то, что принцип беспристрастности судей в УПК РФ прямо не упоминается, в данном правовом акте содержится ряд правовых норм, назначение которых может служить обеспечению беспристрастности судей. Так, согласно ст. 61 УПК РФ судья, не может участвовать в производстве по уголовному делу, если он является потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчиком или свидетелем по данному уголовному делу; участвовал в качестве присяжного заседателя, эксперта, специалиста, переводчика, понятого, секретаря судебного заседания, защитника, законного представителя подозреваемого, обвиняемого, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика, в качестве дознавателя, следователя, прокурора в производстве по данному уголовному делу; является близким родственником или родственником любого из участников производства по данному уголовному делу.

Наряду с этим, уголовно-процессуальное законодательство РФ предусматривает специальные основания для отвода судьи, связанные с тем, что судья ранее принимал правовые решения по тому же делу. Так, согласно ст. 63 УПК РФ судья, принимавший участие в рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, не может участвовать в рассмотрении данного уголовного дела в суде второй инстанции или в порядке надзора, а равно участвовать в новом рассмотрении уголовного дела в суде первой или второй инстанции либо в порядке надзора в случае отмены вынесенных с его участием приговора, а также определения, постановления о прекращении уголовного дела (ч.1). Судья, принимавший участие в рассмотрении уголовного дела в суде второй инстанции, не может участвовать в рассмотрении этого уголовного дела в суде первой инстанции или в порядке надзора, а равно в новом рассмотрении того же дела в суде второй инстанции после отмены приговора, определения, постановления, вынесенного с его участием (ч.2). Судья, принимавший участие в рассмотрении уголовного дела в порядке надзора, не может участвовать в рассмотрении того же уголовного дела в суде первой или второй инстанции (ч. 3).

Анализ судебной практики свидетельствует, что с правильностью применения данных правовых норм проблем, как правило, не возникает. Вместе с этим, в УПК РФ содержится еще ряд норм, направленных на обеспечение беспристрастности судьи. Так, согласно положениям ч. 2 ст.61 УПК РФ судья не может участвовать в производстве по уголовному делу в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела. Применение данной правовой нормы на практике вызывает определенные проблемы, прежде всего потому, что перечень обстоятельств, исключающих возможность участия судьи в производстве по уголовному делу, приведенный в данной норме УПК РФ, не является исчерпывающим.

Анализ опубликованной практики Верховного Суда РФ и судов субъектов РФ показывает, что обстоятельствами, которые позволяют усомниться в беспристрастности судьи как правило признаются: осуществление судьей функции защиты конкретного подсудимого по другому уголовному делу;[3] проведение оперативно-розыскных мероприятий по делу мужем судьи;[4] наличие у судьи внепроцессуальных контактов с потерпевшим в связи с конкретным делом[5], повтороное рассмотрение одним и тем же судьей уголовного дела в отношении одного и того же лица по тому же обвинению при первоначальном назначении подсудимому принудительных мер медицинского характера;[6] также повторное рассмотрение одним и тем же судьей одной и той же жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ.[7] Напротив, не признается основанием для отвода судьи работа с подсудимым в одном учреждении, проживание судьи по соседству с подсудимым.[8]

Нам представляется, что к числу обстоятельств, дающих основание считать, что судья лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе дела, следует относить такие обстоятельства, которые вызывают сомнения в его беспристрастности как: неприязненные или дружеские отношения с представителями стороны обвинения, защиты, иными лицами, участвующими в деле, личные неприязненные отношения с этими лицами, возникшие на почве различных мотивов, существование служебной зависимости в прошлом или возможность ее появления в будущем, наличие близких отношений между судьями, входящими в один и тот же состав суда, высказывание судьей мнения о виновности или невиновности лица в беседах, публичных выступлениях, либо при принятии решений на стадии досудебного производства, участие судьи в производстве по уголовному делу на досудебной стадии в иной роли (например - зам. прокурора, консультант) и.т.п.

Интервьюирование более 200 практикующих адвокатов показало, что лишь 20% опрошенных когда-либо заявляли отвод судье (причем 17% - на основании ч.2 ст. 61 УПК РФ), а заявление об отводе было удовлетворено лишь в 0,5% случаев. Отказ в удовлетворении заявления об отводе судьи, согласно пояснениям опрошенных, был мотивирован тем, что сторона защиты не представила доказательств, свидетельствующих о проявлении судьей заинтересованности в исходе дела или о намерении необъективно его разрешить. Подобная позиция судей, отказывающих в удовлетворении заявления об отводе по вышеуказанному основанию, на наш взгляд, не основана на прецедентной практике ЕСПЧ и уголовно-процессуальном законе, поскольку УПК РФ не установлена обязанность стороны защиты представлять какие-либо доказательства, свидетельствующие о реальном проявлении судьей заинтересованности в исходе дела или о намерении необъективно его разрешить. Практика ЕСПЧ свидетельствует, о том, что достаточно уже того, что есть основания полагать возможным проявление необъективности судьи.

Следует отметить, что согласно ч. 4 ст. 65 УПК РФ отвод, заявленный судье, разрешается этим же судьей. А какой же судья сам решит, что есть основания сомневаться в его объективности, тем более что стороной защиты не представлено доказательств его необъективности? При этом, исходя из содержания норм УПК РФ, постановление об отказе в удовлетворении заявления об отводе судьи, как таковое, кассационному обжалованию не подлежит. Стороны могут указать на обстоятельства, по которым судья должен был удовлетворить их заявление об отводе лишь в кассационной жалобе (представлении) уже после вынесения приговора.

 Вместе с этим, нормативные положения ч. 4 ст. 65 УПК РФ, которые, по мнению ряда лиц обращавшихся с жалобами в Конституционный Суд РФ, не соответствуют принципу демократического правового государства, а также общепризнанным принципам и нормам международного права, по мнению Конституционного Суда, не противоречат Конституции РФ, поскольку не нарушают конституционные права заявителей. Этот вывод Конституционного Суда РФ был основан на том, что соблюдение указанных принципов осуществления правосудия гарантируется всей совокупностью уголовно-процессуальных средств и процедур, включающих контроль за объективностью и беспристрастностью разрешения дел со стороны вышестоящих судебных инстанций, обязанных в силу п. 2 ч. 2 ст. 381 УПК РФ при выявлении того, что приговор или иное судебное решение вынесены незаконным составом суда, отменить его и направить уголовное дело на новое рассмотрение.1 Таким образом, по мнению Конституционного Суда РФ, даже если объективно имелись основания сомневаться в беспристрастности судьи, что было замечено вышестоящим судом, приговор был отменен, а дело направлено на новое рассмотрение, человек может быть осужден судом первой инстанции с нарушением принципа беспристрастности. Тем самым Конституционный Суд РФ в ряде своих определений фактически санкционировал возможность рассмотрения уголовного дела небеспристрастным судом, что, по сути, является грубейшим нарушением норм Декларации Прав Человека и иных, вытекающих из ее смысла и содержания международно-правовых норм.

Данные опроса адвокатов свидетельствуют о том, что наиболее злободневным в настоящее время проблемным вопросом применения норм Декларации Прав Человека об обеспечении беспристрастности судьи является возможность применения ч. 2 ст. 61 УПК РФ в случаях, когда судья ранее участвовал в разрешении различных вопросов по конкретному уголовному делу на стадии досудебного производства, а впоследствии участвовал при разрешении уголовного дела по существу.

Из содержания норм УПК РФ и практики их применения следует, что суд, на стадии досудебного производства по уголовному делу, наделен достаточно большим объемом правомочий, и не исключено, что один или несколько вопросов, из вышеприведенного перечня, будет разрешать судья, который впоследствии будет назначен для разрешения уголовного дела по существу. Здесь следует отметить, что большинство опрошенных адвокатов заявляли отвод судье, рассматривающему уголовное дело по существу именно по причине того, что ранее этот судья участвовал в уголовном деле на досудебной стадии, причем, в основном, – при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или продлении срока содержания под стражей. Таким образом, возникает вопрос о том, будет ли беспристрастен судья, ранее разрешивший тот или иной вопрос на стадии досудебного производства по делу и назначенный для разрешения этого же уголовного дела по существу? Попытаемся ответить на данный вопрос.

Очевидно, что исходя из содержания ст. 97 и 108 УПК РФ судебное решение об избрании такой меры пресечения, как заключение под стражу, может быть вынесено только при условии подтверждения достаточными данными оснований ее применения и оснований к применению меры пресечения вообще, т.е. в постановлении суда должно быть указано на то, почему в отношении конкретного лица нельзя применить иную, более мягкую меру пресечения (согласно ч.1 ст. 108) и конкретные фактические обстоятельства, подтверждающие основания для применения меры пресечения, указанные в ст. 97 УПК РФ. В ряде постановлений Европейского Суда по правам человека отмечено, в частности, что решение судьи о продлении срока содержания под стражей и последующее его участие в рассмотрении уголовного дела по существу признано нарушением беспристрастности судьи.1

Кроме того, С.Х. Нафиев и А.Л. Васин, на основе анализа практики ЕСПЧ справедливо отмечают, что условие обоснованности подозрения является составной частью гарантии, изложенной в ст. 5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и защищающей от необоснованного задержания и ареста, а наличие обоснованного подозрения подразумевает наличие фактов или информации на основе которых у объективного наблюдателя сложилось бы убеждение, что данное лицо могло совершить преступление.1 Эта позиция находит свое подтверждение и в п. 14 ППВС РФ от 10.10.2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», согласно которому наличие обоснованного подозрения в том, что заключенное под стражу лицо совершило преступление, является необходимым условием для законности ареста.

Основываясь на вышеизложенных положениях, следует придти к выводу о том, что у судьи участвующим при решении вопроса об избрании меры пресечения формируется мнение относительно наличия оснований для избрания в отношении конкретного лица меры пресечения в виде заключения под стражу, что говорит о том, что судья, принимая решение о заключении человека под стражу убежден в том, что применяет эту меру пресечения к лицу, обоснованно заподозренному (обвиненному) в преступлении и в том, что иные меры пресечения к нему не применимы. Поэтому, если судья будет рассматривать уголовное дело в отношении этого же лица по существу, он при вынесении приговора по делу будет уже психологически связан ранее вынесенным им решением.2

Следует также отметить, что судьи, принимая постановление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (продляя срок содержания под стражей) нередко, сознательно или бессознательно допускают в его тексте формулировки, свидетельствующие о том, что у них уже сформировалось убеждение относительно виновности лиц, в отношении которых они избирают меру пресечения или продляют срок содержания под стражей. Так, путем изучения более 500 адвокатских производств по уголовным делам автор в 37% постановлений судов выявил следующие формулировки: «учитывая, что лицо может продолжить заниматься преступной деятельностью (т.е. суд пришел к выводу, что лицо уже ранее занималось преступной деятельностью – Авт.)», «… для изменения меры пресечения оснований нет ввиду тяжести содеянного (т.е. уже суд признал, что то, в чем лицо обвиняют, действительно им совершено – Авт.)», «лицо может уничтожить доказательства своей преступной деятельности (т.е. деятельность лица уже признана преступной)» и.т.п. вариации. Данные примеры ярко свидетельствуют о психологическом отношении судей к лицам, в отношение которых они избирают меру пресечения в виде заключения под стражу. Очевидно, что при подобном отношении судья, в случае если он будет рассматривать уголовное дело в отношении этого же лица по существу будет связан ранее вынесенным решением, что, естественно, будет являться нарушением принципа беспристрастности судьи. В подтверждение данного тезиса следует привести мнение Пленума Верховного Суда Российской Федерации, сформулированное в одном из постановлений, согласно которому, в ходе судебного разбирательства судьи обязаны воздерживаться от высказывания любых оценок и выводов по существу рассматриваемого дела вплоть до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора, исключив любые проявления предвзятости и необъективности.1

Следует также отметить, что в ст. 60 УПК РСФСР содержалось правило, согласно которому судья, проверявший законность и обоснованность ареста или продления срока содержания под стражей, не может участвовать в рассмотрении того же дела в суде первой и второй инстанции или в порядке надзора. В ст. 63 УПК РФ (в редакции, действовавшей до принятия ФЗ от 29 мая 2002 г.) также содержался запрет участия судьи в рассмотрении уголовного дела по существу, если он ранее принимал участие в решении вопроса о применении к подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу либо о продлении срока содержания обвиняемого под стражей.

Представляется что каких-либо нормативных оснований для изменения первоначальной редакции ст. 63 УПК РФ не было, а изменения в эту статью УК РФ были внесены лишь, что называется, для «облегчения жизни» судьям, которые, если бы предыдущая редакция статьи действовала и по сей день, были бы вынуждены изменять территориальную подсудность уголовного дела в случае если бы все судьи федерального суда были задействованы при решении соответствующих вопросов на стадии досудебного производства по конкретному делу. Этот тезис особенно касается федеральных судов тех районов субъектов РФ, где среднее количество судей составляет 2-5 единиц. Думается, что не выиграли бы от изменения территориальной подсудности уголовного дела и сотрудники органов расследования и прокуратуры, т.к. уголовное дело рассматривалось бы в другом районе, что могло бы вызвать рост числа оправдательных приговоров и других судебных решений, по тем или иным причинам не устраивающих сторону обвинения.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что рассмотрение уголовного дела судьей, ранее принимавшем участие в решении вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, либо в продлении действия этой меры пресечения, будет являться нарушением принципа беспристрастности судьи. Очевидно, что судья ранее рассматривавший вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу при рассмотрении в отношении того же лица вопроса о продлении срока содержания под стражей также будет психологически связан ранее вынесенным им решением.

Исходя из вышеизложенного, полагаем что:

1. Принцип беспристрастности судей, закрепленный в Декларации Прав Человека и иных нормах международного права распространяется на всю сферу российского уголовного судопроизводства, однако очевидно, что отсутствие нормативного закрепления данного принципа может привести (и нередко ведет) к его нарушению, что естественно, является недопустимым. В этой связи представляется целесообразным осуществить нормативное закрепление принципа беспристрастности судей в нормах УПК РФ.

2. Учитывая, что рассмотрение уголовного дела судьей, ранее принимавшем участие в решении вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, либо в продлении действия этой меры пресечения, как и как участие судьи ранее рассматривавшего вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу при рассмотрении в отношении того же лица вопроса о продлении срока содержания под стражей, будет являться нарушением принципа беспристрастности судьи, содержание ст. 63 УПК РФ следует дополнить пунктами следующего содержания:

«п. 4. Судья не может участвовать в рассмотрении уголовного дела в суде первой или второй инстанции либо в порядке надзора, если он в ходе досудебного производства по уголовному делу принимал решение об избрании в отношении подозреваемого (обвиняемого) меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении срока содержания под стражей»;

«п. 5 Судья не может участвовать в рассмотрении вопроса о продлении срока содержания под стражей, если он ранее принимал решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении того же подозреваемого (обвиняемого)».

Представляется, что данные предложения, в случае их предварения в жизнь, будут способствовать практической реализации закрепленного в Декларации Прав и свобод человека и иных международно-правовых актах права на рассмотрение уголовного дела беспристрастным судом.