Кудрявцев В.Л.  Преступления против интеллектуальной собственности: некоторые проблемы объединения и совершенствования  //  Преступления против интеллектуальной собственности: Материалы Международной научно-практической конференции (19-20 мая 2011г.). Нижний Новгород: факультет права Нижегородского филиала Национального исследовательского  университета – Высшей школы экономики, 2011.

Кудрявцев В.Л. доктор юридических наук, профессор (г. Челябинск)

Преступления против интеллектуальной собственности:
некоторые проблемы объединения и совершенствования

      Интеллектуальная собственность, согласно ч. 1 ст. 44 Конституции РФ, охраняется законом.

      Среди всех законов, посвященных охране интеллектуальной собственности, особое значение имеет уголовный закон, поскольку именно он охраняет её от самых опасных посягательств – преступлений.

      Уголовный кодекс РФ не предусматривает ни Раздела, ни Главы с названием «Преступления против интеллектуальной собственности», как следствие, в нём нет и строгого перечня преступлений, посягающих на интеллектуальную собственность. 

      Зато в литературе существуют различные варианты перечня преступлений, посягающих на интеллектуальную собственность.

      И это несмотря на то, что в основе объединения всех преступлений посягающих на интеллектуальную собственность в рамках одного объекта должны, как правильно отмечают в литературе, лежать следующие моменты: 1) единство характера общественных отношений интеллектуальной собственности, урегулированных Ч. IV ГК РФ; 2) общность сферы противоправного поведения; 3) единый характер причиняемого вреда данными преступлениями[1], а так же на то, что все объекты интеллектуальной собственности в исчерпывающем виде перечислены в ч.1 ст. 1225 ГК РФ.

      Тем не менее это не мешает предлагать различным авторам свои варианты перечня преступлений, посягающих на интеллектуальную собственность.

      По мнению одних, к преступлениям против интеллектуальной собственности относят – ст.ст. 146, 147 и 180 УК РФ[2]; вторых –  ст.ст. 146, 147, 180 и 183 УК РФ (только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну)[3]; третьих – ст.ст. 146, 147, 180 и 183 УК РФ (только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну) и ст.ст. 272-274 УК РФ[4]; четвёртых – ст.ст. 180, 183, 185¹, 189 УК РФ[5], а также ст. ст. 146, 147 УК РФ[6].

      Совершенно очевидно, что во всех выше приведённых точках зрения присутствуют преступления, предусмотренные ст.ст. 146, 147 и 180 УК РФ, их принадлежность к преступлениям против интеллектуальной собственности никем не оспаривается. И это закономерно потому, что, во-первых, каждое из этих преступлений посягает только на свойственный каждому из них объект(ы) интеллектуальной собственности, отражённый(е) в ч.1 ст. 1225 ГК РФ; во-вторых, именно такая общность объекта посягательства как интеллектуальная собственность позволила Пленуму Верховного Суда РФ объединить эти преступления и рассматривать их в одном своём постановлении от 26 апреля 2007 г. N 14 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака».  Подтверждение этому можно найти в следующих положениях этого постановления Пленума, в частности: «Разрешая вопрос о наличии в действиях лица составов преступлений, предусмотренных статьями 146, 147 и 180 УК РФ, суды должны учитывать положения гражданского законодательства о том, что использование результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации юридического лица, являющихся объектом исключительных прав (интеллектуальной собственностью), может осуществляться третьими лицами только с согласия правообладателя» / абз. 4 п.4/; «Обратить внимание судов на необходимость выполнения требований статьи 60 УК РФ о назначении лицам, виновным в нарушении прав на результаты интеллектуальной деятельности и на средства индивидуализации, справедливого наказания в соответствии с характером и степенью общественной опасности преступления, обстоятельствами его совершения и личностью виновного. Судам надлежит учитывать, в частности, характер и степень нарушений охраняемых законом прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, роль лица в совершении преступления, размер причиненного ущерба» /п.29/ [7].

       Что же касается статьи 183 УК РФ «Незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну», то отнести её к преступлениям против интеллектуальной собственности можно условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну по следующей причине.

       Только сведения, составляющие коммерческую тайну, являются синонимом секрета производства / п. 2 ч.1 ст. 3 Федерального закона от 29.07.2004 N 98-ФЗ «О коммерческой тайне» [8]; ст. 1465 ГК РФ/. Секрет производства (ноу-хау) же относится к одному из объектов интеллектуальной собственности/ п. 12 ч. 1 ст. 1225 ГК РФ/, на общественные отношения в сфере обеспечения нормального оборота которого и осуществляется уголовно-правовое посягательство.

      Как следствие этого, ст. 183 УК РФ можно отнести к преступлениям против интеллектуальной собственности условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну.

      В литературе существует мнение, что «Гражданский кодекс РФ (Часть IV ГК РФ) содержит перечень конкретных объектов правовой охраны, подпадающих под понятие интеллектуальной собственности, включая программы для ЭВМ. В связи с этим необходимо отнесении к числу преступлений против интеллектуальной собственности  так называемых компьютерных преступлений - (ст.ст. 272, 273, 274 УК РФ)»[9].

      Действительно, с точки зрения гражданского законодательства программы для ЭВМ являются одним из объектов интеллектуальной собственности/п. 2 ч.1 ст. 1225 ГК РФ/, но также они относятся к объектам авторских прав, которые охраняются как литературные произведения /абз. 2 ч. 1 ст. 1259 ГК РФ/. Авторские права на все виды программ для ЭВМ (в том числе на операционные системы и программные комплексы), которые могут быть выражены на любом языке и в любой форме, включая исходный текст и объектный код, охраняются так же, как авторские права на произведения литературы /ст. 1261 ГК РФ/.

      Итак, программы для ЭВМ являются одним из объектов интеллектуальной собственности, на них существуют авторские права и они охраняются так же, как авторские права на произведения литературы.

      В уголовном праве авторские права находятся под охраной ст. 146 УК РФ «Нарушение авторских и смежных прав».

      Следовательно, к преступлениям против интеллектуальной собственности нельзя отнести так называемые компьютерные преступления - (ст.ст. 272, 273, 274 УК РФ). Тем более что у них есть свой видовой объект – общественные отношения в сфере обеспечения безопасности информации и систем обработки информации с использованием ЭВМ[10].

       Теперь рассмотрим оставшиеся преступления, предусмотренные ст. ст.185¹, 189 УК РФ.

      Что касается ст.185¹ УК РФ  как в первоначальной редакции Федерального закона от 04.03.2002 N 23-ФЗ, которым она была введена «Злостное уклонение от предоставления инвестору или контролирующему органу информации, определенной законодательством Российской Федерации о ценных бумагах», так и в редакции Федерального закона от 30.10.2009 N 241-ФЗ «Злостное уклонение от раскрытия или предоставления информации, определенной законодательством Российской Федерации о ценных бумагах», то данная статья не посягают ни на один из объектов интеллектуальной собственности, предусмотренный ч.1 ст. 1225 ГК РФ. Её основной непосредственный объект – это общественные отношения в сфере нормального оборота ценных бумаг. Это означает, что ст.185¹ УК РФ  нельзя отнести к преступлениям против интеллектуальной собственности.

       В отношении же ст. 189 УК РФ «Незаконные экспорт или передача сырья, материалов, оборудования, технологий, научно-технической информации, незаконное выполнение работ (оказание услуг), которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники»  следует отметить, что в этой статье такие предметы преступления как технология и научно-техническая информация могут быть объектами интеллектуальной собственности.  Так, в частности, научно-техническая информация  может быть таким объектом интеллектуальной собственности как секрет производства (ноу-хау) / п. 12 ч. 1 ст. 1225 ГК РФ/, поскольку им признаются сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере… /ст. 1465 ГК РФ/.

       Основной  непосредственный объект характеризует общественное отношение, для защиты которого и принималась уголовно-правовая норма[11]. Поэтому определить посягает ли преступление на интеллектуальную собственность или нет можно только по основному непосредственному объекту.

        Основным непосредственным объектом в ст. 189 УК РФ выступают общественные отношения в сфере обеспечения законного порядка осуществления внешнеэкономической деятельности, направленной на недопущение распространения оружия массового поражения, вооружения и военной техники.

       Как следствие этого ст. 189 УК РФ не относится к преступлениям против интеллектуальной собственности.

      И это не случайно, поскольку фигурирование в качестве предмета преступления того или иного объекта интеллектуальной собственности не всегда позволяет отнести то или иное преступление к преступлениям против интеллектуальной собственности, как это было возможно сделать в отношении выше изложенных ст. ст. 146, 147, 180 УК РФ и 183 УК РФ (в части ноу-хау).

      О том, что предмет преступления не является единственным в определении объекта преступления можно проследить как на законодательном, так и на правоприменительном уровнях. Так, законодатель, как правило, описывает его (объект преступления – разн. моя В.К.) через особенности предмета посягательства либо потерпевшего, признаков преступного последствия, а так же места совершения преступления[12]. В правоприменительной деятельности наличие объекта преступления устанавливается путём анализа всех обстоятельств содеянного, определения объективных и субъективных признаков преступления: предмета преступления, способа совершения преступления, мотива и цели преступления и т.п.[13]

      Проанализировав всю Особенную часть УК РФ можно сказать, что больше преступлений против интеллектуальной собственности – нет, а вот, где её объекты присутствуют в качестве предмета преступления, ещё есть – это например, ч.1 ст. 188 УК РФ.

      Итак, преступления против интеллектуальной собственности – это преступления, предусмотренные ст.ст. 146, 147, 180 УК РФ и 183 УК РФ (условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну), причём, они совершаются только умышленно.

      Выделение на доктринальном уровне группы преступлений объединенных единым объектом посягательства – общественными отношениями в сфере обеспечения нормального оборота интеллектуальной собственности (видовой объект)  поставило в науке вопрос о возможном месте данной группы преступлений в качестве либо самостоятельной Главы в УК РФ[14] или в рамках уже существующей Главы УК РФ[15].

      Подобное предложение связано с тем, что с точки зрений действующего уголовного закона преступления, посягающие на интеллектуальную собственность, сосредоточены в разных главах и разделах УК РФ.

      Так, преступления, предусмотренные ст.ст. 146, 147 УК РФ расположены в Главе 19 «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина» (видовой объект) и в Разделе VII «Преступления против личности» (родовой объект), а преступления, предусмотренные ст. ст. 180 и 183 УК РФ (условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну) располагаются в Главе 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» (видовой объект) и в Разделе VIII «Преступления в сфере экономики» (родовой объект).

       Возможно ли такое при одном, общем объекте посягательства – общественных отношениях в сфере обеспечения нормального оборота интеллектуальной собственности?  Достаточно ли было проведено исследований для подобного вывода?

       Действующее гражданское законодательство рассматривает интеллектуальную собственность двояко как через объекты интеллектуальной собственности, перечисленные в ч.1 ст. 1225 ГК РФ, так и через интеллектуальные права на неё /ст. 1226 ГК РФ/.

       Выше мы рассмотрели отнесение того или иного преступлений к преступлениям против интеллектуальной собственности через установление того посягает ли преступление на тот или иной объект интеллектуальной собственности и сделали соответствующий вывод.

       Теперь проверим этот вывод на другом аспекте интеллектуальной собственности таком как интеллектуальные права на неё.

      И только исследовав два вышеизложенных аспекта интеллектуальной собственности и соединив их выводы, можно будет создать полное и объективное представление об основном непосредственном объекте посягательства в каждом из преступлений против интеллектуальной собственности и определить их место в соответствующей Главе и Разделе УК РФ.

       На интеллектуальную собственность/ч.1 ст. 1225 ГК РФ/ либо иначе на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации, согласно ст. 1226 ГК РФ, признаются интеллектуальные права, которые включают исключительное право, являющееся имущественным правом, а в случаях, предусмотренных Гражданским Кодексом, также личные неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и другие).

      Подобная законодательная классификация интеллектуальных прав на интеллектуальную собственность имеет значение и для определения основного непосредственного объекта преступления, а значит его размещения в соответствующей Главе и Разделе УК РФ.

       Ведь в зависимости от того, на какие именно общественные отношения и блага (интересы) главным образом воздействует преступление, эти ценности и будут рассматриваться в качестве его основного непосредственного объекта[16]. 

        Итак, исходя из ст. 1226 ГК РФ, на интеллектуальную собственность среди трёх интеллектуальных прав исключительное (имущественное) право возникает всегда и в любом случае, а два остальных вида прав –  личные неимущественные права и иные права (право следования, право доступа и другие) возникают только в случаях, предусмотренных ГК РФ.

       Тем самым любое посягательство, в том числе и уголовно-правовое, на интеллектуальную собственность всегда будет нарушать исключительное (имущественное) право, личное же неимущественное право и «иные права» будет нарушаться только тогда, когда они обозначены в качестве таковых в ГК РФ и, соответственно, отражены в нашем случае в УК РФ. Но личное неимущественное право либо «иное право» не просто должно быть отражено в УК РФ, а именно на это право, на общественные отношения в сфере обеспечения этого права главным образом и должно посягать преступление, то есть оно должно быть его основным непосредственным объектом.

       Проанализировав ст. 146 УК РФ и ст. 147 УК РФ на предмет охраны ими личного неимущественного права, отражённого в ГК РФ, приходим к выводу, что лишь ч.1 ст. 146 УК РФ и ч.1 ст. 147 УК РФ охраняют такое личное неимущественное право как право авторства в общем виде зафиксированное в ч.2 ст. 1228 ГК РФ.

      Ч.1 ст. 146 УК РФ охраняет право авторства, отражённое в п.2 ч.2 ст. 1255 ГК РФ, в отношении авторских прав, то есть интеллектуальных прав на произведения науки, литературы и искусства /ч.1 ст. 1255 УК РФ/.

      Ч.1 ст. 147 УК РФ охраняет право авторства, предусмотренное в п.2 ч.2 ст. 1345 ГК РФ, в отношении патентных прав, то есть интеллектуальных прав на изобретения, полезные модели и промышленные образцы /ч.1 ст. 1345 ГК РФ/.

      Итак, на такое личное неимущественное право как право авторства осуществляется посягательство в: а) ч.1 ст. 146 УК РФ: «Присвоение авторства (плагиат), если это деяние причинило крупный ущерб автору или иному правообладателю»; б) ч.1 ст. 147 УК РФ только в её фрагменте в качестве одного из деяний: «… присвоение авторства или принуждение к соавторству, если эти деяния причинили крупный ущерб». 

       Однако, чтобы квалифицировать по ч.1 ст. 146 УК РФ либо по ч.1 ст. 147 УК РФ такое деяние как нарушение личного неимущественного права – право авторства должно быть направлено на причинение крупного ущерба по ч.1 ст. 146 УК РФ автору или иному правообладателю, по ч.1 ст. 147 УК РФ потерпевший не указан.

       Тем самым такое деяние как нарушение личного неимущественного права – право авторства в преступлениях, предусмотренных ч.1 ст. 146, ч.1 ст. 147 УК РФ главным образом направлено на причинение потерпевшему крупного ущерба. Именно за этим и скрывается основной непосредственный объект посягательства.

      Что же касается другого фрагмента ч.1 ст. 147 УК РФ, где в качестве одного из деяний выступает: «…разглашение без согласия автора сущности изобретения, полезной модели или промышленного образца до официальной публикации сведений о них…, если эти деяния причинили крупный ущерб», то в литературе считают, что это деяние посягает на конституционные права и свободы человека и гражданина[17], а значит, и на личное неимущественное право.

      Это заблуждение, поскольку с точки зрения гражданского законодательства здесь речь идёт о нарушении  третьего вида интеллектуального права – «иного права» такого как права на получение патента/ч.3 ст. 1345 ГК РФ, ст. 1357 ГК РФ/.  Как справедливо отмечают в литературе, это право имеет комплексную природу, включая в себя одновременно элементы личного неимущественного права и имущественного права. К элементам личного неимущественного характера можно отнести правомочие на подачу заявки, а к элементам имущественного характера - правомочие на передачу как заявки, так и патента[18].

      Таким образом, приводимый фрагмент ч.1 ст. 147 УК РФ нельзя отнести к нарушению личного неимущественного права, поскольку это нарушение третьего вида интеллектуального права – «иного права» такого как права на получение патента.

       Но в любом случае это нарушение будет квалифицироваться по ч.1 ст. 147 УК РФ лишь тогда, когда оно причинило крупный ущерб потерпевшему, впрочем, как и любое деяние, предусмотренное ч.1 ст. 147 УК РФ.

      Итак, деяния, предусмотренные ч.1 ст. 146 УК РФ и ч.1 ст. 147 УК РФ главным образом направлены на причинение потерпевшему крупного ущерба.

      Отвечая на вопрос, крупный ущерб причиняется личным неимущественным правам либо исключительному (имущественному) праву потерпевшего, мы определяем основной непосредственный объект посягательства.

       Обратимся с этой целью к постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 апреля 2007 г. N 14 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака».

       Согласно п. 24 этого постановления, «Лицо может быть привлечено к уголовной ответственности по части 1 статьи 146, по статьям 147 и 180 УК РФ только при условии причинения крупного ущерба правообладателям указанных в них объектов интеллектуальной собственности и средств индивидуализации»[19].

       Следовательно, потерпевшим по части 1 статьи 146, по статьям 147 и 180 УК РФ является правообладатель, которому причинён крупный ущерб.

       Следует отметить и напомнить, что если в ч.1 ст. 146 УК РФ потерпевший указан в диспозиции этой части статьи - «автор или иной правообладатель», то есть категория «автор» используется здесь законодателем в контексте категории «правообладатель», то в ч.1 ст. 147 УК РФ потерпевший не назван.

       С точки зрения гражданского законодательства правообладателем являются гражданин или юридическое лицо, обладающее исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации, который вправе использовать такой результат или такое средство по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом /ч. 1 ст. 1229 ГК РФ/.

      В данном случае речь идёт о том, что правообладатель по своему усмотрению может использовать результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средств индивидуализации юридического лица, обладая  только исключительным правом, которое, согласно ст. 1226 ГК РФ, является имущественным правом.

       Таким образом, с категорией «правообладатель» закон неразрывно связывает: а) гражданина (физическое) или юридическое лицо; б) исключительное (имущественное) право.

       Это означает, что нарушить у правообладателя являющегося гражданином (физическим) или юридическим лицом можно только его исключительное (имущественное) право.

       Но, чтобы деяние подлежало квалификации по ч.1 ст. 146, ч.1 ст. 147 УК РФ, исключительному (имущественному) праву правообладателя являющегося гражданином (физическим) или юридическим лицом должен быть причинён крупный ущерб.

       О том, что крупный ущерб причиняется исключительному (имущественному) праву гражданина или юридического лица так же свидетельствуют и ряд положений Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 апреля 2007 г. N 14: «Учитывая, что применительно к части 1 статьи 146 и статье 147 УК РФ ущерб, который может быть признан судом крупным, в законе не указан, суды при его установлении должны исходить из обстоятельств каждого конкретного дела (например, из наличия и размера реального ущерба, размера упущенной выгоды, размера доходов, полученных лицом в результате нарушения им прав на результаты интеллектуальной деятельности или на средства индивидуализации). При этом следует учитывать положения статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой, если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы» /абз. 3 п. 24/; «При квалификации действий виновных по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 146, 147 и 180 УК РФ, не должен учитываться причиненный потерпевшему моральный вред, в том числе связанный с подрывом его деловой репутации» /п. 28/[20].

       Итак, на основании изложенного можно сделать вывод о том, что деяния, предусмотренные ч.1 ст. 146 УК РФ и ч.1 ст. 147 УК РФ, направлены на причинение крупного ущерба исключительному (имущественному) праву правообладателя (гражданина или юридического лица) на соответствующий объект интеллектуальной собственности, указанный в этих статьях УК РФ.

       Что же касается другого самостоятельного  состава ст. 146 УК РФ, изложенного в ч.2 этой статьи, то там основным непосредственным объектом являются общественные отношения в сфере обеспечения исключительного (имущественного) права правообладателя на указанные в ней объекты интеллектуальной собственности.

        Следовательно, основным непосредственным объектом, преступлений, предусмотренных ст. ст. 146, 147 УК РФ, являются общественные отношения в сфере обеспечения исключительного (имущественного) права правообладателя на соответствующий объект интеллектуальной собственности, указанный в этих статьях УК РФ. Потерпевшим здесь является правообладатель, то есть гражданин (физическое) или юридическое лицо.

       Однако, как мы выяснили выше, в  ч.1 ст. 146 УК РФ и ч.1 ст. 147 УК РФ речь идет так же и о нарушение такого личного неимущественного права  как право авторства, а по ч.1 ст. 147 УК РФ ещё и нарушении такого «иного права» как право на получение патента. Всё, это позволяет говорить о том, что в ч.1  ст. 146 и ч.1 ст. 147 УК РФ дополнительным непосредственным объектом выступают общественные отношения в сфере обеспечения такого личного неимущественного права как право авторства, а по ч.1 ст. 147 УК РФ ещё есть и такой дополнительный непосредственный объект как общественные отношения в сфере обеспечения такого «иного права» как право на получение патента.

       Но не по признакам дополнительного непосредственного объекта нормы включаются в ту или иную Главу, а только по признакам основного непосредственного объекта.

       Размещение законодателем в Разделе VII «Преступления против личности» и в Главе 19 «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина» преступлений, предусмотренных  ст. ст. 146 и 147 УК РФ предполагает, что их основным непосредственным объектом, по признакам которого нормы включаются в указанную выше Главу, должны быть общественные отношения в сфере обеспечения личного неимущественного права автора. Это базируется на том, что личные неимущественные права неотчуждаемы и непередаваемы /абз. 2 ч. 2 ст. 1228 ГК РФ/ и могут принадлежать только автору/ч. 2 ст. 1228 ГК РФ/,  являющемуся гражданином / ч. 1 ст. 1228 ГК РФ, ст. 1257 ГК РФ/, то есть физическим лицом.

      Но вышеизложенному предположению противоречит реальное положение дел, когда основным непосредственным объектом, преступлений, предусмотренных ст. ст. 146, 147 УК РФ, выступают общественные отношения в сфере обеспечения исключительного (имущественного) права правообладателя на соответствующий объект интеллектуальной собственности, указанный в этих статьях УК РФ. Потерпевшим здесь будет являться правообладатель, то есть гражданин (физическое) или юридическое лицо.

      При выявлении этих противоречий, заключающихся в определении основного непосредственного объекта и потерпевшего, получаем следующую картину.

      Преступления, предусмотренные  ст. ст. 146 и 147 УК РФ не могут быть размещены в Главе 19 «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина» и в Разделе VII «Преступления против личности» в силу того, что: а) их основным непосредственным объектом являются не общественные отношения в сфере обеспечения личного неимущественного права автора, а только исключительного (имущественного) права правообладателя; б) потерпевшим же может быть не только гражданин (физическое лицо), но ещё и юридическое лицо, которого явно не должно быть в качестве потерпевшего в Главе 19 и Разделе VII УК РФ.

      Итак, основным непосредственным объектом, преступлений, предусмотренных ст. ст. 146, 147 УК РФ, выступают общественные отношения в сфере обеспечения исключительного (имущественного) права правообладателя на соответствующий объект интеллектуальной собственности, указанный в этих статьях УК РФ.

      Такой подход представляется оправданным в силу того, что он учитывает особенности действующего гражданского законодательства, регулирующего общественные отношения в сфере интеллектуальной собственности, отдельные объекты которой находятся под уголовно-правовой защитой.

       В качестве подтверждения этого следует привести в пример разъяснения п.7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 апреля 2007 г. N 14, в котором указано, что: «При разрешении уголовных дел о преступлениях, предусмотренных статьей 147 УК РФ, судам следует исходить из того, что являющиеся объектом уголовно-правовой охраны отношения, возникающие в связи с созданием и использованием изобретений, полезных моделей и промышленных образцов, регулируются гражданским законодательством Российской Федерации. Результаты указанной интеллектуальной деятельности подлежат правовой охране, если они отвечают условиям патентоспособности, которые определяются соответствующими положениями гражданского законодательства» [21].

       Гражданское законодательство придаёт огромное значение регулированию исключительного (имущественного) права правообладателя, поскольку именно оно и призвано с его точки зрения, способствовать активизации нормального гражданско-правового оборота интеллектуальной собственности, её активному включению в развитие экономики.

      В этой связи закономерны слова Президента РФ Д.А. Медведева, который впервые обратившись в статусе президента в Послании Федеральному Собранию  от 5 ноября 2008 года, отмечал, что: «Наши действия в экономике будут базироваться на уже заявленной концепции четырех "И" - Институты, Инвестиции, Инфраструктура, Инновации. Такой подход закреплен и в подготовленной Правительством концепции развития до 2020 года. Реализовать его нужно в полном объеме, добавив к нему, как я уже об этом как-то говорил, пятую составляющую – Интеллект»[22].  Но, конечно, не сам интеллект будет участвовать в экономическом обороте, а его результаты, то есть интеллектуальная собственность.

       Ведь «нематериальное благо подобного рода является товаром (продуктом, предназначенным для обмена и пользующимся спросом на рынке), а исключительное право позволяет распоряжаться этим товаром, получая взамен его денежный эквивалент (монополия товаровладельца)»[23].

         Нарушение же исключительного (имущественного) права на интеллектуальную собственность выводит её из нормального экономического оборота.

        Недаром в 1998 году тогда ещё Президент РФ Б.Н. Ельцин в своём Послании Федеральному Собранию РФ говорил, что: «Из-за большого числа нарушений авторских и смежных прав, злоупотреблений при использовании изобретений, товарных знаков, промышленных образцов и т.п. теряем интеллектуальные ресурсы и несем гигантский экономический ущерб»[24].

        Вследствие изложенного ст. 146 РФ и ст. 147 УК РФ должны быть размещены в разделе VIII «Преступления в сфере экономики» (родовой объект), где и находятся ст. 180 и 183 УК РФ (условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну), которые так же посягают на интеллектуальную собственность.

        Такого же мнения о том, что ст. ст. 146 и 147 УК РФ, должны находиться в Разделе VIII «Преступления в сфере экономики» придерживаются и в литературе [25] и приводят в обосновании этого следующие обстоятельства, в частности: во-первых, последствия преступлений, предусмотренных ст. 146 и 147 УК РФ, – крупный ущерб, крупный и особо крупный размер (доход) возможны лишь в результате введения данных результатов интеллектуальной деятельности в гражданский, экономический (предпринимательский) оборот[26]; во-вторых, поскольку они фактически охраняют права авторов и изобретателей как интеллектуальную собственность, вследствие чего являются неотъемлемой частью экономической деятельности[27]; в-третьих, распоряжением первого заместителя министра внутренних дел от 28.01.1997 г. № 1/1157 «О порядке определения экономической направленности выявляемых преступлений» ст. 146 УК РФ отнесена к преступлениям экономической направленности[28].

        Итак, с Разделом VIII «Преступления в сфере экономики» УК РФ, где должны находиться преступления против интеллектуальной собственности (видовой объект) окончательно определились.

       Теперь остаётся выяснить должны ли быть размещены эти преступления в отдельной Главе[29] либо ст. 146 и ст. 147 УК РФ должны быть как и ст. 180 УК РФ и ст. 183 УК РФ (условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну) в Главе 22 «Преступления в сфере экономической деятельности»[30].

       Если в основе первой позиции лежит мнение, что в разделах Особенной части по видовому объекту выделяются Главы[31], то второй – как Главы, так и группы уголовно-правовых норм внутри Глав[32].

        Но какой бы случай мы не рассматривали, в основе видового объекта должен быть основной непосредственный объект. Именно по нему и можно определить правильность той или иной позиции.

        Что касается Главы 22 УК РФ «Преступления в сфере экономической деятельности», то, как совершенно справедливо отмечают в литературе, «трудности возникают уже при определении критерия, которым руководствовался законодатель, выделяя в одну главу составы достаточно разнородных – если иметь в виду их непосредственные объекты – преступных деяний. … При этом большинство учёных подчёркивает известную условность деления содержащихся в гл. 22 статей по группам, поскольку, с одной стороны, существуют составы преступлений, объекты которых очевидно находятся если не за пределами, то на периферии области экономической деятельности, с другой стороны, непосредственные  основные или дополнительные  объекты многих экономических преступлений тесно и переплетаются»[33].

       В нашем случае в отношении ст. 180 УК РФ и ст.183 УК РФ (условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну), посягающих на интеллектуальную собственность и расположенных в главе 22 правильно говорить о том, что их объекты находятся если не за пределами, то на периферии области экономической деятельности, которая в этих статьях не является основным непосредственным объектом, по которому должно происходить объединение статей по группам в этой главе.

        Следовательно, отнесение данных статей к Главе 22 УК РФ «Преступления в сфере экономической деятельности» представляется не обоснованным.

        А это означает, что в Разделе VIII «Преступления в сфере экономики» должна появиться самостоятельная Глава, где будет отведено место и  ст. 180 УК РФ и ст. 183 УК РФ (условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну), посягающим на интеллектуальную собственность.

        Упоминание об объекте посягательства в ст. 180 УК РФ «Незаконное использование товарного знака» и ст. 183 УК РФ (условно и только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну) осуществляется посредством фиксации в названии и диспозициях этих статей такого характеризующего его признака как предмет преступления. Им является тот объект интеллектуальной собственности, отражённый в ч.1 ст. 1225 ГК РФ, который указан в выше перечисленных статьях УК РФ и используемый незаконно, то есть без согласия правообладателя, имеющего в отношении этого объекта интеллектуальной собственности исключительное (имущественное) право. Тем самым уголовно-правовое посягательство осуществляется на общественные отношения в сфере обеспечения исключительного (имущественного) права правообладателя на соответствующий объект интеллектуальной собственности, указанный в рассматриваемых статьях УК РФ. Правообладателем здесь является юридическое лицо или физическое лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность. Следует учитывать, что Гражданский кодекс РФ не предусматривает личные неимущественные права в отношении как средств индивидуализации, находящихся под охраной ст. 180 УК РФ, так и секрета производства (ноу-хау) отражённого в ст. 183 УК РФ.

        Итак, основным непосредственным объектом как по ст. 180 УК РФ, так и ст. 183 УК РФ выступают общественные отношения в сфере обеспечения исключительного (имущественного) права правообладателя (юридического лица и физического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность) на соответствующий объект интеллектуальной собственности, указанный в этих статьях УК РФ.

        Кроме основного непосредственного объекта, искать какую-либо иную связь этих преступлений с Главой 22 УК РФ «Преступления в сфере экономической деятельности» не представляется возможным.

        Ведь с точки зрения теории уголовного права основной непосредственный объект должен быть один, именно он характеризует то общественное отношение, для защиты которого и принималась уголовно-правовая норма и именно по его признакам нормы включаются в ту или иную Главу УК РФ[34].

        Тем самым объединение всех преступлений против интеллектуальной собственности, ст.ст. 146, 147, 180 УК РФ и 183 УК РФ (условно и только в части ноу-хау), в одну самостоятельную Главу осуществляется на основе того, что их основным непосредственным объектом являются общественные отношения в сфере обеспечения исключительного (имущественного) права правообладателя на соответствующий объект интеллектуальной собственности, указанный в рассматриваемых статьях УК РФ.

       На основании всего выше изложенного можно сделать вывод, что преступления против интеллектуальной собственности – это  предусмотренные УК РФ умышленные общественно опасные деяния, посягающие на исключительное (имущественное) право правообладателя на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации.

        В литературе существуют и иные точки зрения на понятие преступлений против интеллектуальной собственности[35].

       Объединение всех преступлений против интеллектуальной собственности в одну самостоятельную Главу ставит вопрос о её названии и месте в Разделе VIII «Преступления в сфере экономики» УК РФ.

       Что касается названия Главы и её места, то в литературе полагают, что это должна быть либо Глава 211  «Преступления против интеллектуальной собственности»[36] либо Глава 22-1 «Преступления против прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации» [37].

        С точки зрения ст. 1225 ГК РФ предлагаемые названия  идентичны и взаимозаменяемы. Но с позиции лаконичности, краткости формулировки, простоты и запоминаемости, а также, прежде всего, с тем, что в ч.1 ст. 44  Конституция РФ используется формулировка «Интеллектуальная собственность охраняется законом» правильно было бы назвать Главу «Преступления против интеллектуальной собственности».

        Теперь остаётся определить её место в разделе VIII «Преступления в сфере экономики».

        Полагаю, что правы те, кто предлагает в разделе VIII «Преступления в сфере экономики» отразить новую самостоятельную главу - Главу 211  «Преступления против интеллектуальной собственности» [38], которая должна находиться после Главы 21 «Преступления против собственности».

        Это связано с последовательностью расположения институтов собственности и интеллектуальной собственности в ГК РФ.

       Так,  ч. 1 ст. 2 ГК РФ устанавливает, что «гражданское законодательство определяет … основания возникновения и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав)».

       Эта последовательность находит своё выражение в следующем: Раздел II. «Право собственности и другие вещные права» расположен в части первой ГК РФ, а Раздел VII. «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации» -  в части четвёртой 4 ГК РФ.

        Итак, в разделе VIII «Преступления в сфере экономики» должна появиться новая самостоятельная глава – Глава 211  «Преступления против интеллектуальной собственности».

        В чём же положительные моменты объединения преступлений против интеллектуальной собственности в одну Главу?

        Во-первых, объединение преступлений против интеллектуальной собственности в одну Главу является совершенствованием уголовного закона с точки законодательной техники, которая и призвана, прежде всего, отвечать за  правильность построения и расположения статей в соответствующей Главе по основному непосредственному объекту преступления, а в дальнейшем и в соответствующем Разделе УК РФ.

        Во-вторых, наличие Главы УК РФ и соответственно единого видового объекта посягательства должно позволить выработать единый подход к дальнейшему совершенствованию как самой главы, в том числе  путём добавления в неё новых составов преступлений, посягающих на те объекты интеллектуальной собственности, которые ещё не охраняются уголовным законом (например,  селекционные достижения, топологии интегральных микросхем), так и совершенствовать её действующие отдельные статьи.

        Здесь в качестве общего направления совершенствования уголовного закона можно предложить дальнейшее использование положений Соглашения TRIPS, которое устанавливает минимальные требования по охране прав интеллектуальной собственности. Тем более что одним из условий вступления России во Всемирную торговую организацию является выполнение условий этого Соглашения.

       Так, согласно ст. 61 Соглашения TRIPS, Члены предусматривают уголовные процедуры и штрафы, которые применяются, по крайней мере, в случаях намеренной подделки товарных знаков или нарушения авторского права, совершенных в коммерческих масштабах. Меры пресечения включают тюремное заключение, денежные штрафы, достаточные, по сравнению с другими преступлениями подобной тяжести, чтобы предотвратить нарушение прав. В надлежащих случаях меры пресечения включают наложение ареста, конфискацию и уничтожение контрафактных товаров и любых материалов и орудий производства, которые использовались при совершении правонарушений. Члены могут предусмотреть уголовные процедуры и наказания с целью применения в других случаях нарушения прав интеллектуальной собственности, в частности, когда они совершены умышленно и осуществлялись в коммерческих масштабах[39].

       Тем самым, с точки зрения данного Соглашения основанием для криминализации нарушений прав интеллектуальной собственности должны быть как минимум два условия: а) нарушение должно быть умышленным; б) оно должно осуществляться в коммерческих масштабах.

       И, наоборот, отсутствие хотя бы одного из этих условий должно вести к декриминализации деяния  с точки зрения Соглашения TRIPS.

       Если примерять положения этого Соглашения к преступлениям против интеллектуальной собственности (ст.ст. 146, 147, 180 и 183 УК РФ (только в части незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну), то получим следующую картину: 1. все эти преступлений умышленные;  2. «коммерческий масштаб» как категория, позволяющая криминализировать деяния, отсутствует, но исходя из её смысла и значения, и анализа преступлений против интеллектуальной собственности,  можно сделать вывод, что о коммерческом масштабе в этих составах преступления можно говорить, начиная с причинения «крупного ущерба» и далее – «крупного размера» и «особо крупного размера». Именно «крупный ущерб» как критерий, позволяющий криминализировать деяние, должен содержаться в основных составах этих преступлений, а не быть в них квалифицирующим признаком.

        В основных составах ч.1 ст. 146 УК РФ и ч.1 ст. 147 УК РФ категория «крупный ущерб» присутствует; в ч.2 ст. 146 УК РФ так же являющимся основным составом есть категория «крупный размер».

        В ч.1 и ч.2 ст. 180 УК РФ, являющимися двумя самостоятельными составами преступлений наряду с «крупным ущербом» в качестве альтернативного признака криминализации деяния присутствует «неоднократность».  Этого признака не должно быть в основном составе, поэтому следует декриминализировать деяние, предусмотренное ч.1 и 2 ст. 180 УК РФ в следующем фрагменте – «если это деяние совершено неоднократно».

       Что же касается ст. 183 УК РФ, то в ней категория «крупный ущерб» присутствует в качестве квалифицирующего признака в ч.3 этой статьи и то наряду с признаком «совершённые из корыстной заинтересованности», а этого быть не должно. Как следствие необходимо декриминализировать в полном объёме ч.1 и ч.2 ст. 183 УК РФ и ч. 3 этой статьи в следующем фрагменте – «совершённые из корыстной заинтересованности».

         Вот такая бы у нас получилась картина, если бы мы использовали положения ст. 61 Соглашения TRIPS для совершенствования действующих статей УК РФ, посягающих на интеллектуальную собственность, в плане декриминализации.

         В целом же вопрос о криминализации деяния или декриминализации должен решаться исходя из наличия или отсутствия условий или принципов криминализации.

         К ним в литературе относят: а) криминализируемое деяние должно быть общественно опасным; б) оно должно иметь достаточно широкую распространённость; в) ожидаемые положительные  последствия криминализации должны превышать её отрицательные последствия; г) криминализация деяния не должна противоречить Конституции РФ, действующему праву и международным соглашением Российской Федерации; д) она не должна противоречить нормами нравственности; е) криминализация должна быть осуществима в процессуальном и криминалистическом аспектах (т.е. запрещённое деяния будет возможно раскрыть и расследовать законными правовыми  средствами); ж) криминализация не должна проводиться, если борьба с данным вредным для общества деянием возможна и эффективна при помощи иных, более мягких мер[40].

        В-третьих, правоприменителю объединение преступлений против интеллектуальной собственности в одну Главу, на основе основного непосредственного объекта, упростит и позволит быстрее и точнее, то есть правильно определять  объект посягательства.  А это означает, что деяние будет  правильно квалифицировано, отграничено от сходных, смежных  преступлений, а так же от иных правонарушений. Ведь главной целью любой систематизации  является «установление  более или менее точно определённой сферы применения конкретных норм, что должно помочь в решении конкретных проблем уголовно-правовой квалификации»[41]. Или, по крайней мере, это позволит минимизировать возможные ошибки в применении положений действующего уголовного закона.

        Следовательно, объединение преступлений против интеллектуальной собственности в одну Главу должно способствовать повышению эффективности мер борьбы с преступностью, в том числе, умению правильно квалифицировать деяние, отграничению от сходных, смежных  преступлений, а так же от иных правонарушений.

        В связи с чем не могу согласиться с существующей в литературе позицией, что «данное предложение (объединение преступлений против собственности в одну Главу УК РФ – разн. моя В.К.) не имеет связи с решением основной задачи, стоящей перед всяким усовершенствованием уголовного закона – повышением эффективности его применения. Перестановка статей уголовного закона неспособна нейтрализовать трудности применения норм, предусмотренных этими статьями»[42].

       Что же касается трудностей применения норм, то, безусловно, все трудности нейтрализовать объединение преступлений против интеллектуальной собственности в одну Главу не способно, поскольку существуют и проблемы, которые, как показывает практика, обычно выходят на первый план – это проблемы, связанные с личностью правоприменителя. К ним можно отнести, в частности, не знание теоретических основ квалификации преступлений, а, если и знание, то не умение их применять в каждом конкретном случае, неумение работать с бланкетными нормами уголовного закона и оценочными категориями и т.п.

        Поэтому в заключение отмечу, какой бы не был совершенный закон, он может не принести желаемого эффекта, если он находиться в руках неумелого правоприменителя. Тем не менее это не означает, что раз существуют проблемы правоприменения, то и закон не следует совершенствовать.