Качалова О.В. Формирование института возвращения уголовного дела прокурору: конституционно-правовые и уголовно-процессуальные аспекты // Материалы всероссийской научно-практической конференции "Взаимосвязь конституционного и уголовного судопроизводств", 22 марта 2013 г.  СПб: Северо-Западный филиал ФГБОУВПО «Российская академия правосудия», 2013.

 

Качалова О. В.,

заведующая отделом проблем

уголовного судопроизводства Российской академии правосудия.

 

Формирование института возвращения уголовного дела прокурору: конституционно-правовые и уголовно-процессуальные аспекты

 

  Институт возвращения уголовных дел прокурору с момента своего появления в первоначальной редакции Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и по сей день вызывает серьезные споры в науке и практике уголовно-процессуального права. Немало копий сломано в научных баталиях и дискуссиях о сущности, правовой природе и назначении данного института. Спектр позиций по данным вопросам не просто широк, а диаметрально противоположен – от практически полной идентичности института возвращения уголовных дел прокурору  институту дополнительного расследования до абсолютной самостоятельности и различной правовой природы вышеназванных институтов; от важнейшего значения возвращения уголовных дел прокурору до его практической бесполезности.[1]

  Для того, чтобы полнее уяснить значение данного института в системе современного уголовно-процессуального права, рассмотрим его через призму назначения уголовного судопроизводства, обеспечивающего защиту лиц, потерпевших от преступлений с одной стороны и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст. 6 УПК РФ).  Достижением данных задач в той или иной степени  обусловлено существование всех процессуальных институтов, подчинена деятельность всех без исключения участников уголовного судопроизводства. Защита личности в уголовном судопроизводстве осуществляется путем возбуждения, расследования и разрешения уголовных дел по существу в рамках существующих стадий уголовного судопроизводства, последовательно сменяющих друг друга. В системе всех участников уголовно-процессуальной деятельности и в системе стадий уголовного судопроизводства в связи с этим выступает суд как орган правосудия, разрешающий уголовное дело по существу.

С этих позиций определим деятельность суда в уголовном судопроизводстве как направленную на вынесение законного, обоснованного и справедливого решения по каждому уголовному делу.

Институт возвращения уголовного дела прокурору выступает средством устранения препятствий к рассмотрению уголовного дела по существу, механизмом, позволяющим создать все необходимые условия для дальнейшего движения дела, устраняющим недостатки предварительного расследования.

Принятие в 2001 г. УПК РФ стало  не только заменой старого УПК РСФСР на новый уголовно-процессуальный закон, но полностью изменило тип уголовного судопроизводства. Ставший ключевым во всех смыслах принцип состязательности, провозглашенный ст. 123 Конституции РФ, будучи закрепленным ст. 15 УПК РФ, определил конструкцию современного уголовного процесса, смысл и содержание большинства норм и институтов уголовно-процессуального права. 

Целый ряд отдельных дефиниций и целых институтов уголовно-процессуального права, весьма необходимых и таких органичных в рамках старого уголовно-процессуального законодательства (объективная истина, дополнительное расследование и т.д.) оказались несовместимыми с новой идеологией процесса.

  На смену одному из таких институтов - институту дополнительного расследования пришел новый институт – институт возвращения уголовного дела прокурору.

Формирование этого института началось по сути дела еще до принятия УПК РФ, когда Конституционным Судом РФ была высказана принципиальная позиция относительно возвращения уголовных дел на дополнительное расследование.

Изначально дополнительное расследование существовало фактически как предоставленный суду дополнительный способ получения доказательств, однако Конституционный Суд РФ внес принципиальные изменения в понимание и практику применения данного института.
Так, Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 года по делу о проверке конституционности положений статей 232, 248 и 258 УПК РСФСР признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации положения пунктов 1 и 3 части первой статьи 232 и части первой статьи 258 УПК РСФСР, как возлагающие на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору в случае не восполнимой в судебном заседании неполноты расследования, а также при наличии оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении. При этом Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что, возвращая в таких случаях по собственной инициативе уголовное дело прокурору для производства дополнительного расследования и проведения дополнительных следственных действий (в том числе следственного эксперимента, повторной экспертизы, установления и допроса новых свидетелей), т.е. инициируя продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения, суды общей юрисдикции, по сути, исходили из того, что необходимые и достаточные доказательства, непосредственно касающиеся существа обвинения, отсутствуют; принятие же судом решения о возвращении дела для дополнительного расследования по собственной инициативе, при отсутствии соответствующих ходатайств сторон, т.е. если ни сторона обвинения, ни сторона защиты не настаивают на этом, фактически приводит к осуществлению судом не свойственной ему обвинительной функции.

Данная правовая позиция Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 3 февраля 2000 года по жалобе гражданки Л.Ю. Берзиной была распространена на пункт 2 части первой статьи 232 УПК РСФСР - в той части, в какой он возлагал на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору в случае признания доказательств, полученных органами дознания или предварительного следствия с нарушением уголовно-процессуального закона, не имеющими юридической силы, если такое признание влечет не восполнимую в судебном заседании неполноту расследования. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что в этой части пункт 2 части первой статьи 232 УПК РСФСР, как содержащий положение, аналогичное ранее признанным не соответствующими Конституции Российской Федерации, не подлежит применению судами, другими органами и должностными лицами.

Вместе с тем пункт 2 части первой статьи 232 УПК РСФСР в части, допускающей возвращение уголовного дела прокурору для устранения существенных нарушений уголовно-процессуального закона, если это не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия,

Конституционный Суд Российской Федерации исходил при этом из правовой позиции, в силу которой существенное процессуальное нарушение является препятствием для рассмотрения дела, которое суд не может устранить самостоятельно и которое, как повлекшее лишение или стеснение гарантируемых законом прав участников уголовного судопроизводства, исключает возможность постановления законного и обоснованного приговора и фактически не позволяет суду реализовать возложенную на него Конституцией Российской Федерации функцию осуществления правосудия; такие процессуальные нарушения не касаются ни фактических обстоятельств, ни вопросов квалификации действий и доказанности вины обвиняемых, а их устранение не предполагает дополнение ранее предъявленного обвинения; направляя в этих случаях уголовное дело прокурору, суд не подменяет сторону обвинения - он лишь указывает на выявленные нарушения, ущемляющие права участников уголовного судопроизводства, требуя их восстановления.

Таким образом, уже к моменту принятия УПК РФ институт дополнительного расследования был лишен своего в некотором смысле инквизиционного, обвинительного содержания.

Конституционный Суд РФ определил процедуру возвращения дела прокурору для устранения препятствий к его судебному рассмотрению как особый порядок движения уголовного дела, не тождественный его возвращению для производства дополнительного расследования.[2]

Как  неоднократно подчеркивалось Конституционным Судом РФ, возвращение  уголовного дела прокурору судом имеет целью не продолжение следственной деятельности по обоснованию или дополнению обвинения, а приведение процедуры предварительного расследования в соответствие с требованиями, установленными уголовно-процессуальным законом, что дает возможность - после устранения выявленных процессуальных нарушений и предоставления участникам уголовного судопроизводства возможности реализовать соответствующие права - вновь направить дело в суд для рассмотрения по существу[3].

  Первоначальный вариант данного института, полностью вписывавшийся  в концепцию состязательности, основывался на четырех важнейших положениях:

Четкие основания для возвращения уголовного дела прокурору;

Недопустимость проведения следственных действий по возвращенному уголовному делу;

Ограничение срока для устранения препятствий к рассмотрению дела судом 5-суточным сроком;

Возможность возвращения уголовного дела прокурору на стадии назначения судебного разбирательства.

Однако такая идеальная в теории модель оказалась совершенно нежизнеспособной на практике, поскольку исключала возможность функционирования механизма по устранению препятствий для рассмотрения дела судом.

Суды оказались в некотором замешательстве, в Конституционный Суд было направленно немало жалоб, в которых оспаривалась конституционность ст. 237 УПК РФ.

Реформирование института возвращения уголовных дел прокурору стало осуществляться сразу по нескольким направлениям:

Путем толкования положений ст. 237 УПК РФ Конституционным Судом РФ в их взаимосвязи с другими нормами уголовно-процессуального законодательства.

Путем формирования судебной практики применения данного института Верховным Судом РФ;

Путем внесения изменений в отдельные положения ст. 237 УПК РФ.

Важнейшую роль в формировании современного облика института возвращения уголовных дел прокурору сыграл Конституционный Суд РФ.

Во-первых, известным Постановлением Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 N 18-П ч. 4 ст. 237 УПК РФ была признана не соответствующей Конституции РФ. В данном постановлении было указано, что положение части четвертой статьи 237 УПК Российской Федерации, не позволяющее осуществлять необходимые для устранения обнаруженных нарушений следственные и иные процессуальные действия, исключает какое бы то ни было эффективное восстановление нарушенных прав участников судопроизводства не только допустившими эти нарушения органами расследования, но и при последующем разбирательстве дела судом, что не согласуется с требованиями независимого, беспристрастного и справедливого осуществления правосудия, вытекающими, в частности, из статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, по смыслу которой каждому, в том числе обвиняемому и потерпевшему, при определении его прав и обязанностей должны обеспечиваться гарантии справедливого правосудия. В системе действующих уголовно-процессуальных норм это означает нарушение статей 45 (часть 1), 46 (части 1 и 2) и 52 Конституции Российской Федерации и не согласуется также с требованиями ее статей 18, 49, 50 и 118 (части 1 и 2).

Вместо запрета на проведение процессуальных и следственных действий на защиту состязательности был выставлен барьер в виде запрета на восполнение неполноты произведенного дознания или предварительного следствия. При этом для устранения допущенных нарушений была установлена возможность осуществлять необходимые для этого следственные и иные процессуальные действия. В противном случае участники уголовного судопроизводства, чьи права и законные интересы были нарушены в ходе досудебного производства, по существу, были бы лишены судебной защиты.

    Во-вторых, Конституционный Суд РФ дал в определенном смысле революционное толкование положений п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, указав, что если на досудебных стадиях производства по уголовному делу имели место нарушения норм уголовно-процессуального закона, то ни обвинительное заключение, ни обвинительный акт не могут считаться составленными в соответствии с требованиями УПК РФ.

Одновременно были определены критерии, определяющие допустимость возвращения уголовного дела прокурору ввиду нарушений при составлении обвинительного заключения или обвинительного акта:

если это необходимо для защиты прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства;

заявление о нарушении прав обвиняемого или потерпевшего, а также их представителей о допущенных на досудебных стадиях нарушениях подтверждено  в судебном заседании;

нарушения уголовно-процессуального закона, совершенные дознавателем, следователем или прокурором, существенны и исключают возможность постановления судом приговора или иного решения, отвечающего требованиям справедливости,;

 эти нарушения невозможно устранить в ходе судебного разбирательства.

Как указал Конституционный Суд РФ, придание иного смысла указанным положениям уголовно-процессуального закона неправомерно ограничивало бы права на судебную защиту, на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (статья 46, части 1 и 2; статья 52, статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации), а также прерогативы суда по осуществлению правосудия и обеспечению им прав и свобод человека и гражданина (статья 18; статья 118, части 1 и 2, Конституции Российской Федерации).

Практика идет по пути признания оснований для возвращения уголовного дела прокурору в порядке п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ  при нарушении права на защиту (нарушение права пользоваться помощью адвоката в момент предъявления обвинения и при ознакомлении с материалами уголовного, осуществление адвокатом защиты обвиняемых, интересы которых противоречат друг другу и т.д.).

     Значительную роль в становлении института возвращения уголовных дел прокурору сыграл и Верховный Суд РФ, формирующий судебную практику.

Здесь следует остановиться на Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 N 1 (ред. от 09.02.2012) "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", в п. 14 которого определяются те случаи, при которых исключается возможность принятия судом решения по существу дела на основании вынесенного с нарушениями обвинительного заключения или акта. К ним отнесены случаи, когда:

обвинение, изложенное в обвинительном заключении или обвинительном акте, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого;

обвинительное заключение или обвинительный акт не подписан следователем, дознавателем либо не утвержден прокурором;

в обвинительном заключении или обвинительном акте отсутствуют указание на прошлые судимости обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о потерпевшем, если он был установлен по делу, и др.

Положение о том, что решение о возвращении уголовного дела прокурору принимается в предварительном слушании судьей единолично были истолкованы расширительно Пленумом Верховного Суда РФ. Он указал на возможность возвращения уголовного дела прокурору не только со стали назначения судебного разбирательства, но и с других судебных стадий, если существенное нарушение закона, допущенное в досудебной стадии и являющееся препятствием к рассмотрению уголовного дела, выявлено при судебном разбирательстве,  и суд не может устранить такое нарушение самостоятельно, при условии, что возвращение не будет связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия.

При этом при вынесении решения о возвращении уголовного дела прокурору суду рекомендовано исходить из того, что нарушение в досудебной стадии гарантированных Конституцией Российской Федерации права обвиняемого на судебную защиту и права потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба исключает возможность постановления законного и обоснованного приговора.

Верховный Суд РФ также подтвердил установившееся правило о возможности проведения следственных или иных процессуальных действий, необходимых для устранения выявленных нарушений, а также составлять новое обвинительное заключение или новый обвинительный акт.

Позиции Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ не могли не отразиться на позиции законодателя, который  трижды (ФЗ от 4 июля 2003 г., ФЗ от 2 декабря 2008 г. и ФЗ от 04 марта 2013) существенно менял положения статьи 237 УПК РФ.

Последние изменения были внесены в связи с появлением нового процессуального института – института дознания в сокращенной форме.

Новое основание для возвращения уголовных дел прокурору призвано гарантировать соблюдение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства при производстве сокращенного дознания и обеспечить возможность вынесения в последующем законного, обоснованного и справедливого решения по данному делу.

В итоге институт возвращения уголовных дел прокурору с момента его появления в 2001 г. существенно трансформировался и стал компромиссом между состязательностью и необходимостью  обеспечения принятия законного, обоснованного и справедливого судебного решения.

Однако преждевременным было бы считать процесс становления данного института близким к завершению.

Идеи оптимизации уголовно-процессуальной деятельности, процессуальной экономии, необходимости соблюдения разумных сроков уголовного судопроизводства ставят на повестку дня задачи изменения отдельных положений  статьи 237 УПК РФ.

Зачастую возвращение уголовного дела прокурору занимает длительное время: большинство уголовных дел, возвращенных прокурору, возвращаются в суд в срок от 3 до 6 месяцев.

   Европейский Суд неоднократно признавал нарушения права на разумный срок рассмотрения дела (Кляхин против России (2004), Сидоренко против Росии (2007), Тугаринов против России (2010)[4] и др. по уголовным делам, которые возвращались прокурору.

   Принимая во внимание позицию ЕСПЧ по данному вопросу, следует признать, что длительность судебного разбирательства не может быть оправдана необходимостью возвращения уголовного дела прокурору.

Кроме того, задачи оптимизации судебной нагрузки, поставленные на самом высоком уровне[5], также требуют пристального внимания и могут быть частично решены, в том числе, и путем реформирования института возвращения уголовных дел прокурору.

Неоднократно в юридической литературе поднимался вопрос об отсутствии сколь-нибудь серьезной необходимости возвращать уголовное дело прокурору, если при ознакомлении обвиняемого с материалами уголовного дела ему не были разъяснены права, предусмотренные ч. 5 ст. 217 УПК РФ (п. 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ). Мы разделяем позицию тех авторов, которые полагают возможным разъяснить эти права в ходе предварительного слушания.

Как верно было отмечено Тришевой А. А., речь не идет о том, чтобы обязанность следователя разъяснять обвиняемому положения ч. 5 ст. 217 УПК возложить на суд. Имеются в виду только те редкие случаи, когда следователь по каким-то причинам не выполнил или некачественно выполнил эту обязанность.[6]

В свете всего вышесказанного, на наш взгляд, нуждаются в изменении и положения  п.2 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, предусматривающей необходимость возвращения уголовного дела прокурору ввиду невручения копии обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления.  Данное нарушение, по нашему мнению, может быть и должно устранено без возвращения уголовного дела прокурору.

Здесь возможно несколько вариантов. Установив факт невручения копии обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления, в случае, если место пребывания лица известно и обеспечение его явки не представляет сложности, суд одновременно с назначением предварительного слушания извещает об этом прокурора в порядке  ч. 2 ст. 234 УПК РФ за 3 суток до дня проведения предварительного слушания.

Поскольку возвращение уголовного дела прокурору осуществляется через предварительное слушание (п. 2 ч. 2 ст. 229 УПК РФ), которое проводится с участием сторон,  можно было бы предложить следующий механизм вручения копии обвинительного заключения или обвинительного акта.

Вручение копии обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления осуществляется прокурором в ходе предварительного слушания в присутствии суда, который непосредственно в этом убеждается. Если же место пребывания неизвестно, либо обеспечение его явки проблематично, суд в порядке предварительного слушания приостанавливает производство по делу, не возвращая при этом его прокурору, одновременно обязывая его установить место пребывания обвиняемого, обеспечить его явку и вручить  копию обвинительного заключения, постановления или акта. Как верно отмечалось в литературе,  по своему характеру указанные мероприятия таковы, что при их выполнении наличия самого уголовного дела не требуется, поскольку обстоятельства, препятствующие его рассмотрению, устраняются не самим органом расследования, а прокурором путем проведения мероприятий, которые находятся за рамками производства по делу.[7]

Вызывает серьезные сомнения существование п. 3 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, регламентирующего возвращение уголовного дела прокурору, если есть необходимость составления обвинительного заключения или обвинительного акта по уголовному делу, направленному в суд с постановлением о применении принудительной меры медицинского характера.

Во-первых, решить подобный вопрос без исследования доказательств  представляется невозможным. Лишь оценка доказательств с точки зрения их допустимости, достоверности, относимости и т.д. с участием сторон в условиях состязательности и непосредственности их исследования может дать ответ на вопрос о целесообразности составления обвинительного заключения или обвинительного акта по уголовному делу, направленному в суд с постановлением о применении принудительной меры медицинского характера.   Очевидно, что это может быть возможным лишь в стадии судебного разбирательства, но не в стадии подготовки к нему.

Во-вторых, сама возможность суда фактически обвинить лицо (указать на необходимость составления обвинительного акта или обвинительного заключения в отношении данного лица), которое никто  ни в чем не обвиняет, а предлагает лишь лечить   (примененить принудительную меру медицинского характера) посягает на основы основ состязательности и в корне не соответствует стратегии современного уголовного процесса.

Весьма злободневным остается и вопрос о том, как следует поступить в том случае, когда уже при нахождении дела в суде возникает необходимость предъявления лицу обвинения в совершении более тяжкого преступления, либо обвинения, существенно отличающегося по фактическим обстоятельствам от предъявленного. Вернуть в этом случае уголовное дело прокурору не позволяют правовые позиции Конституционного Суда РФ. При этом представляется очевидным, что существующее положение вещей весьма существенно ограничивают право потерпевшего на доступ к правосудию, его право на судебную защиту (ст. 45 Конституции РФ), исключают возможность принятия по делу справедливого и обоснованного решения при его рассмотрении судом первой инстанции.

Представляется необходимым пересмотреть правовые позиции Конституционного Суда РФ  и допускать возможность возвращения судом уголовного дела прокурору для предъявления более тяжкого обвинения либо существенно отличающегося от ранее предъявленного либо предусмотреть процессуальную возможность предъявлять новое обвинения непосредственно в стадии судебного разбирательства, когда судья откладывает рассмотрение дела и предоставляет прокурору время для формирования нового обвинения и его предъявления, а обвиняемому – время для подготовки к защите.

Вышеуказанные нововведения позволят сделать институт возвращения уголовных дел прокурору более гибким, эффективным, способным решать поставленные перед ним задачи, в полной мере соответствующим принципам состязательности и обеспечения прав сторон на справедливое судебное разбирательство.

 

---

[1]   См. об этом например: Муратова Н. Г. Система судебного контроля в уголовном судопроизводстве: вопросы теории, законодательного регулирования и практики. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. Екатеринбург, 2004; Оксюк Т.Л.Возвращение уголовного дела прокурору. // Уголовный процесс. 2005 №1; Гаврилов Д. Б. Возвращение уголовного дела для производства дополнительного расследования и устранения препятствий его рассмотрения судом. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – М., 2008 и др.